не привык к такому холоду.
— Почему? Разве на Филиппинах не бывает такой погоды? — спокойно сказал он, усаживаясь на каменный парапет.
— Что ты! У нас же не бывает зимы. Я даже не видел никогда снега.
Я снова вздрогнул. Уши замерзли. Я коснулся уха, но не почувствовал прикосновения. Казалось, оторви его, я все равно не почувствую.
— Тебе надо привыкать, — сказал Эдди, — у нас зима стоит месяца три.
— Нет, Эдди, — ответил я, клацая зубами, — я ухожу…
— Хорошо, — согласился тот, — пойдем к усыпальнице Гра́нта. Там теплее.
Я не понял, куда он меня зовет, но был согласен идти куда угодно, лишь бы там было теплее.
— Далеко это?
— Да нет, тут рядом. — Эдди показал на дом, напоминавший древнегреческий храм.
Здание было с колоннами и массивными каменными ступенями, по бокам виднелись скульптуры орлов, как будто собиравшихся взвиться в небо.
Мы побежали. За нами увязались четыре серых голубя — видно, замерзли тоже. Сердце мое дрогнуло, когда мы входили в мраморный холл, минуя огромные колонны.
— Это настоящая усыпальница, — сказал Эдди холодным и мрачным тоном. — Здесь, — показал он вниз, — покоятся тела генерала Гранта и его жены.
Дрожь пробежала у меня по телу; виноват был отнюдь не холод. Перед моим взором возникло лицо человека с обложки комикса, что читал Эдди. Ну и парень этот Эдди! Багряный луч солнца проник сквозь окно, от этого стало еще холоднее. Откуда-то донесся далекий колокольный звон, грустный, печальный, едва различимый. В чуть слышную мелодию колоколов время от времени врывались гудки пароходов.
— Это из церкви на Риверсайд, — заметил Эдди.
— Ты здесь часто бываешь?
— Да нет, не очень. Был раза два-три, и то летом. Мы живем недалеко от дома госпожи Паскуа, а здесь ближайший от нашего дома парк. — Голос Эдди звучал мрачно и торжественно.
— Тебе здесь нравится? — спросил я.
— Да, — отрывисто сказал он, — особенно когда необходим покой.
Это звучало жутко. Ему было наверняка не больше четырнадцати, хотя ростом он был выше меня. Вьющиеся волосы обрамляли приятное, симпатичное лицо.
— А зачем ты притащил меня сюда? — спросил я, постепенно согреваясь. Даже уши вновь обрели прежнюю чувствительность.
— Мне показалось, что тебе тоже нужен покой, — мягко заметил Эдди. — Ты же с Востока, а я читал, что все восточные люди по-особому относятся к подобным местам, вот я и решил, что…
— Эдди!
— Когда ты появился, ты выглядел таким серьезным, — продолжал он. — Я предложил комикс, ты небрежно отложил его в сторону, будто тебя это не интересует. Любой мой товарищ вцепился бы в книжку, ты же нет. Я почувствовал себя малышом перед тобой. — Он не сводил с меня детски-наивного взгляда.
Мрачная гробница, багровый отсвет угасавшего дня напомнили мне о Мануэле. Странно, но я подумал и о Ричарде.
— Эдди, — взял я его за руку, она была не теплее моей, — я не знаю, что сегодня произошло со мной. Я, как и ты, люблю комиксы. Во время войны я перечитал их целую кучу. Но сегодня… Не знаю, но книга меня совершенно не заинтересовала.
— Криспин… — медленно произнес он мое имя. — А как твое уменьшительное имя?
— Крис.
— Тебе нравится здесь, Крис?
— Здесь… в гробнице?
— Да нет, в Америке.
— Да, наверное. А что?
— Порой я так устаю здесь. Мне хочется куда-нибудь уехать. Мама рассказывала много чудесных историй о Филиппинских островах, я стал мечтать о них. Скажи честно, там действительно хорошо?
— Конечно, — уверенно сказал я, — но и здесь неплохо.
— Ты говоришь просто из вежливости.
Снова за парком ударили церковные колокола.
— Да нет, — продолжал я, — все зависит от того, как ты на это смотришь.
— Может, ты и прав, — улыбнулся Эдди. — Извини, что я затащил тебя сюда, здесь холодно и грустно. Но я действительно решил, что…
— Не расстраивайся, мне полезно было побывать здесь. И мне иногда бывает нужно одиночество.
Я не знал, как это объяснить. Было такое чувство, которое не выразишь словами, но по ответной улыбке было ясно, Эдди меня понял. Я вдруг почувствовал, что он стал мне ближе.
— Давно я ни с кем так не беседовал, Крис, — признался Эдди. — Я не забуду этот вечер.
Я промолчал. Мне вдруг стало тепло. Исчез зимний холодный ветер.
Луч света вновь осветил окно, я увидел голубей.
— Потеплело, — заметил Эдди. (Меня поразило совпадение наших мыслей.) — Очевидно, пошел снег.
— Что ты сказал? — широко открыл я глаза.
— Когда так теплеет, значит, пошел снег, — ответил он.
— Эдди!
— Да.
— Я же никогда в жизни не видел снега!
— Ты меня разыгрываешь!
— Я же тебе говорил. У нас на Филиппинах не бывает зимы. Только дождливый сезон и сухой, когда… — Я вдруг замолчал. На улице летали белые пылинки. Эдди не спускал с меня удивленных глаз. Я повернулся к нему: — Значит…
— Да, это снег, — улыбнулся он.
Я выбежал на улицу и помчался по каменным ступеням в парк. На улице было намного теплее. Я стащил с головы кепку, и снежинки начали покрывать мои волосы. Я стал ловить их ладонями и разглядывать. Как это было прекрасно! Я даже забыл про Эдди.
Он стоял на каменных ступенях, и за стеной падавшего снега я никак не мог разобрать, улыбается он или насмешливо кривится.
Я бросился к нему:
— Снег, гляди, Эдди, снег! Это же чудо!
Эдди звонко рассмеялся. Я сгреб горсть снега, скатал шарик и бросил в Эдди. На пальто остался белый след. Он засмеялся еще громче, сбежал по лестнице и напомнил, что пора возвращаться:
— Верно, нас уже ищут.
Я не слушал. Все мысли мои были о снеге, ведь впервые в жизни я видел такое чудо!
— Теперь тебе лучше, Крис?
— Конечно!
— Понимаю. — Он взял меня за руку, увлекая по улице. — Наверное, окажись я на Филиппинах, я испытал бы подобное чувство.
Мысль эта поразила меня.
— Ты прав, Эдди, мне кажется, мы можем стать настоящими друзьями.
Он улыбнулся и толкнул меня в бок. Я повалился на землю, увлекая за собой Эдди. И — о чудо! — мы не запачкали пальто и не ушиблись. Снег был мягкий и чистый.
— Да, Крис, давай станем друзьями!
Мы зашагали по улице. Я выставил ладошки, и, пока мы добрались до дому, мои руки были полны удивительно белого снега.
ГЛАВА 14
ЭДДИ
Воскресенье. Раннее февральское утро. Я просыпаюсь и, лениво потягиваясь, направляюсь к окошку поднять занавеси. Яркое солнышко брызжет в лицо, я на мгновенье закрываю глаза.
По светло-голубому небу тонкой прозрачной дымкой бегут облака. На обочине дороги, где обычно стоят машины, скопились кучи
