Леня осведомился, где этот троллейбус останавливается, иторговка, которой и самой хотелось хоть с кем-нибудь поговорить, ответила, чтотроллейбус в городе всего один, а почему он «двадцатый» – никому не известно, аостанавливается он прямо тут, на площади.
Маркиз повертел головой в поисках какого-нибудь заведения,где можно было бы погреться и выпить кофе в ожидании троллейбуса – он и немечтал уже о чашечке нормального эспрессо и согласился бы на бумажный стаканчикс коричневатой бурдой, но на улыбинской площади и это достижение прогресса небыло предусмотрено, а спрашивать у старухи-торговки он побоялся – еще приметего за иностранного шпиона.
Холод начал уже проникать ему под одежду, но в это время наплощадь, дребезжа и грозя развалиться, выполз действительно троллейбус номердвадцать, судя по внешнему виду, ровесник одноименного съезда КПСС,развенчавшего культ личности. Остановившись прямо перед Леней, троллейбус сревматическим скрипом распахнул двери, которые при этом едва не отвалились, ипринял Маркиза в свое негостеприимное нутро.
Пассажиров в троллейбусе не было, а холодно было почти также, как на улице. Леня добрался по раскачивающемуся салону до кабины водителя ивполне вежливо спросил того, как заплатить за проезд по маршруту и гденаходится улица Красных Партизан.
Водитель с непонятной ненавистью ответил, что деньги за проездон не получает, а пассажиры должны компостировать талон. Но талонов он тоже непродает, а продают их в газетных киосках. На Ленин резонный вопрос, что жеделать, водитель злорадно ответил, что раньше надо было думать, а вот теперьужо придет контроль и так штрафанет, что не обрадуешься. А сам он, водитель,запросто может безбилетного Леню высадить, тем более что вот она, та самаяулица Красных Партизан, про которую Леня спрашивал.
Троллейбус снова с болезненным скрипом распахнул едва неотвалившиеся двери, и Леня вышел на пустую заснеженную улицу.
Если бы не царившие в Улыбине холод и бесприютность, городокможно было бы назвать красивым. Вдоль улицы выстроились дружным строем уютныедвухэтажные домики, выстроенные по одному и тому же принципу – первый этаж былкаменный, аккуратно оштукатуренный, второй – бревенчатый, обшитый вагонкой ивыкрашенный какой-нибудь веселой краской, да еще и резные деревянные наличникиукрашали фасад. При каждом домике имелся небольшой садик, и Маркиз подумал, чтов мае, когда расцветают в Улыбине яблони и вишни, здесь должно быть оченьславно; но то в мае, а сейчас, когда по улицам метет поземка и ветер воетчто-то вроде очень тяжелого рока, единственное и непреодолимое желание,возникающее на кривых улыбинских улицах – немедленно повеситься. К тому женаверняка в этих нарядных живописных домиках туалеты не предусмотрены проектоми все удобства размещаются во дворе.
Леня тяжело вздохнул и побрел вдоль улицы Красных Партизан,отыскивая нужный номер дома.
Дом нашелся очень скоро, он был в точности таким же, какостальные, – с беленым каменным основанием и деревянным бутылочно-зеленымверхом, украшенным резными белыми наличниками. Леня подошел к воротам ирешительно постучал в них кулаком.
Никакого ответа на этот стук не последовало. Переждавнемного, Леня повторил эксперимент – с тем же нулевым результатом.
Тогда он изо всех сил ударил в ворота ногой.
Во дворе раздалось сонное недовольное ворчание, перешедшеезатем в грозный басовитый лай. Еще через минуту послышались шаги, и хриплыймужской голос крикнул через забор:
– Ну чего ты стучишь? Чего стучишь? Я те постучу!Перебудил всех в такую рань!
– Хозяин, я только спросить хочу! – крикнул Леня,стараясь перекрыть собачий лай.
– Ничего нам не надо! Ничего не покупаем! –продолжал голос из-за забора. – Не уберешься прочь, Хусейна спущу!
Учитывая злобный басовитый голос собаки, угроза быладостаточно серьезной, и Маркиз как можно громче крикнул, надеясь, что хозяин несразу перейдет от слов к делу:
– Я только хотел узнать, здесь Куренцовы не живут?Здесь раньше жили Куренцовы, Алевтина Егоровна, Лариса, Татьяна…
– Не знаю я никаких Курицыных! – орал хозяин зазабором, все больше свирепея.
– Да не Курицыны, не Курицыны – Куренцовы! –надрывался Маркиз из последних сил.
– И Куренцовых не знаю! Мы здесь живем, Шерстоуховы!Проваливай, пока цел, а то Хусейна спущу!
Леня услышал, как во дворе угрожающе загремела цепь, и почелза благо ретироваться.
Отойдя от негостеприимного дома подальше и дождавшись, когдазатихнет грозный лай Хусейна, он огляделся по сторонам и задумался. Поканикаких положительных результатов его командировка в Улыбин не принесла, исреди возможных перспектив угрожающе маячило двустороннее воспаление легких.Если в доме Куренцовых живут теперь совершенно другие люди, явно не склонные кпереговорам и ничего о прежних жильцах не знающие, то куда еще можно податьсяза информацией?
Но в данный момент еще больше волновал Леню другой вопрос –куда спрятаться от холода, от пронизывающего ветра и где выпить хотьчего-нибудь горячего.
Неподалеку от бывшего дома Куренцовых в ряду веселенькихживописных домов Маркиз заметил зияющую брешь, в которой приютилась одноэтажнаястекляшка стандартного торгового павильона. Там хотя бы можно согреться, а еслиповезет, и купить чего-нибудь съестного…
Леня открыл дверь стекляшки и вошел в тепло.
Здесь он убедился, что прогресс в какой-то мере коснулся изахолустного Улыбина. Во всяком случае, под стеклом на прилавке красовалисьбезусловные признаки контактов с внешним миром – шоколадные батончики «Марс» и«Сникерс», импортные презервативы и несколько видов жевательной резинки –наверное, самые нужные предметы для рядового улыбинца.
Тем не менее в магазине стоял кондовый, непобедимый и вечныйзапах кислой капусты – такой же, как в семидесятые, а пожалуй что и в тридцатыегоды минувшего столетия…
Кроме Лени, в магазине имелись две продавщицы – одна сильнопенсионного возраста, тем не менее неумеренно накрашенная, с огненно-рыжими отхны волосами, и вторая – совсем еще молоденькая, с выпученными соннымиблекло-голубыми глазками и короткой непритязательной стрижкой, с годамиобещающая стать весьма похожей на свою соратницу по прилавку. Еще имеласьхудощавая востроглазая старушонка, которая, перегнувшись через прилавок,оживленно доказывала что-то старшей продавщице:
– А я тебе говорю – ходит он к ней! Каждый, почитай,день! Только Васька за дверь – а он тут как тут! А она – как ни при чем!Встречает меня – здрасьте, говорит, Варвара Спиридоновна! Как будто ни при чем!Так прямо и говорит – здрасьте, Варвара Спиридоновна!
Пожилая продавщица сочувственно ахнула, склонила рыжуюголову к плечу и с живейшим интересом осведомилась:
– Ну а ты что, тетя Варя?
