— Не принимайте близко к сердцу, — оборвал он. — Мне бы все равно лучше не стало.
— Ваш дедушка ушел в море… он вернулся?
— Благослови вас Господь, мисс! Вы действительно из другого мира. Он не ушел в море, мисс, он был сослан в Австралию.
— О! — Шарлотта не знала, что ответить на это. — А ваш дядя?
— Щипач — тот, кто крадет из карманов, мисс. Очень деликатное искусство. Детей для этого не пользуют, как и для некоторых других дел. Я был ему без пользы, понятно? Так что отдали меня воспитателю, который научил меня святому искусству хапанья, по-вашему — воровству шелковых платочков из дамских карманов, мисс. Чтобы отработать свое содержание, так сказать. Затем, когда я стал старше, но не сильно вырос, он продал меня первоклассному грабителю. Я мог пролезть сквозь любую решетку. Сложиться и проползти, как змея. Они находят жило, я вхожу, открываю дверь для них и выхожу.
— Что такое «жило»? — Шарлотта знала, что отец бы очень рассердился, если бы узнал об этом экстраординарном разговоре, но это был мир, который интересовал и пугал ее так, что она была не в силах отвернуться от него. Этот мир притягивал ее, как притягивает ребенка заживающая ранка, которую он постоянно расчесывает.
— Богатый дом. Может быть, такой, в каком вы живете. — Он, казалось, не испытывал к ней никакой враждебности, скорее даже находил ее интересной.
— Я не думаю, что у нас есть что-то стоящее для кражи, — честно призналась Шарлотта. — Что случилось с вами затем?
— Ну, наступило время, когда я стал слишком большим для воспитателя. Правда, перед этим его поймали, и я больше никогда его не видел. Но он научил меня множеству вещей. Например, как пользоваться его инструментами, как найти место, чтобы зазвездить окно…
— Застеклить окно? — уточнила она неуверенно.
Он взорвался звонким громким смехом.
— Дай вам бог всякого хорошего. Вы очень забавны. Зазвездить окно… Смотрите. — Он встал со своего места и подошел к окну. — Скажем, вы хотите пройти через этот кусок стекла. Значит, вы опираетесь о него… — Он продемонстрировал это. — Прикладываете сюда нож, около края, и давите сильно, но мягко, аккуратно, пока стекло не треснет. Не так сильно — чтобы стекло не выпало, соображаете? Затем кладете коричневый бумажный пластырь на это место так, чтобы оно склеилось, и вот… Вы можете вынуть стекло абсолютно без шума. Просуньте руку в дыру и откройте задвижку на двери. — Он обернулся и посмотрел на нее с триумфом.
— Я поняла. Вас когда-нибудь ловили?
— Конечно, но ты всегда ожидаешь чего-то подобного.
— Вы не подумывали найти… э… постоянную работу? — Шарлотта не хотела сказать «честную» работу. По какой-то непонятной причине она не могла обидеть этого человека.
— У меня есть готовая к работе команда, мои инструменты, хорошая ворона, самая красивая канарейка в Лондоне; я живу на хазе, приятной и удобной. Есть несколько кукольных лавочек на случай, если для нас наступят плохие времена… Что мне еще нужно? Чтобы я пошел горбатиться на завод за несколько пенсов в день?
— А птицы для чего?
— Птицы? — Он поморщился. — Какие птицы?
— Ворона и канарейка.
Он захохотал от неподдельной радости.
— С вами приятно говорить, мисс. Вы — сама свежесть… Ворона — это лепила, человек от медицины; а в данном случае это парень, который стоит на шухере и подает сигналы, если покажется кто-то подозрительный — например, прохожий или легавый, или кто-нибудь еще. А канарейка — это тот, кто носит ваши инструменты. Если вы классный грабитель, вы не носите свои инструменты сами. Идете на место, внимательно осматриваете все вокруг, и только затем, если все чисто, ваша канарейка приносит вам их. Обычно это женщина. Так лучше. Бесси была красива, как летний день…
— Что с ней случилось?
— Она умерла от холеры в шестидесятом, за год до Американской войны.[5]Бедняжка.
— Сколько ей было?
— Восемнадцать, как и мне.
Моложе Эмили, моложе Лили Митчелл… Она жила в трущобах, носила инструменты грабителю и умерла от болезни в восемнадцать лет. Это было существование, по сравнению с которым чистая, аккуратная жизнь Шарлотты с ее мелкими трудностями казалась скучной и неинтересной. Единственными крупными событиями, которые произошли в ее жизни, были любовь к Доминику и смерть Лили. Все остальное было удобно и скучно. Все ли постельное белье мы починили? Какое варенье варить, сливовое или абрикосовое? Что надеть на званый вечер в пятницу? Мне действительно нужно быть вежливой с викарием? И всё. В то время как есть люди, такие, как этот маленький смешной человечек, которые должны бороться за кусок хлеба. Некоторые из них проигрывали. Самые маленькие и слабенькие — самые уязвимые.
— Мне очень жаль. — Это было все, что она могла сказать.
Он пристально посмотрел на нее и произнес:
— Вы забавное создание.
Не успела Шарлотта отреагировать на эти слова, двери в комнату открылись, и вошел Питт. Его лицо вытянулось от удивления, когда он увидел ее. Очевидно, что люди на входе не предупредили его.
— Мисс Эллисон! Что вы здесь делаете?
— Она ждет вас! — Человечек вскочил со своего места, сильно возбужденный. — Она сидит здесь уже полчаса. — Он вытащил из кармана изящные золотые часы.
Питт внимательно посмотрел на них.
— Где ты их взял, Уилли?
— У вас какие-то нехорошие мысли обо мне, мистер Питт.
— У меня и характер нехороший тоже. Где ты взял их, Уилли?
— Я купил их, мистер Питт. — В его возмущении не было слышно гнева, звучали только нотки невиновности.
— У кого? В одной из твоих кукольных лавочек?
— Мистер Питт! Это настоящее золото, это качество.
— Тогда ломбард.
— Нехорошо, мистер Питт! Я купил их в респектабельном месте.
— Хорошо, Уилли. Выйди и попытайся уговорить сержанта, пока я поговорю с мисс Эллисон.
Уилли приподнял шляпу и очень старательно поклонился.
— Вон, Уилли!
— Да, мистер Питт. Доброго вечера, мэм.
Питт закрыл за ним дверь и показал Шарлотте на кресло. Теперь, когда инспектор остался с ней один на один, он казался не таким уверенным, стесняясь обшарпанной обстановки. Шарлотте хотелось помочь ему быть раскованнее, и она сразу же протянула ему письмо.
— Наша новая служанка Милли дала мне его около часа назад. Она нашла его утром в своей комнате. Должна пояснить, что в этой комнате раньше жила Лили.
Питт взял письмо и развернул его. Прочел, поднял и посмотрел на свет:
— Не выглядит старым, и вряд ли это настоящий почерк. Я думаю, мы можем предположить, что она получила его незадолго до того, как была убита.
