я не отрицаю… Но меня извиняет хотя бы то, что я полюбил девушку, которая принадлежала Великому царю, и которая должна была стать его супругой. Но она, эта девушка, отвергла Великого царя и, воспользовавшись удобным случаем, сбежала из Ниневии… на Юг Месопотамии, в халдейское Приморье. Теперь она, эта девушка… стала моей супругой. А, следовательно, из-за моей любви к ней мне и пришлось перейти на сторону восставших, и пришлось нарушить клятву, которую я дал Великому царю.
– Вот как… То есть, твои чувства пересилили твой долг?.. И именно твои чувства подтолкнули тебя к измене? Так получается?
– Да.
– И поэтому ты присоединился к сводному брату Великого царя и ко всем этим бунтовщикам?
Набуэль вздохнул:
– Поэтому я и преступил клятву.
Наступила долгая и напряжённая пауза.
Набуэль, наконец-то, осмелился и вновь побольше набрав в лёгкие воздуха продолжил:
– Любовь для меня оказалась превыше всего, государь. Теперь эта девушка… Она стала самой знаменитой в Ойкумене поэтессой. И она… она стала моей супругой…Единственной.
Кей-Кавус уже с явным любопытством посмотрел на Красавчика. Бактрийский царь не часто слышал, чтобы кто-то любовь мог поставить выше всего на свете, и не стеснялся в этом ещё и признаваться. После вновь наступившей некоторой паузы, Кей-Кавус продолжил:
– Восстание сводного брата Великого царя по сути уже подавлено, и сам Шамаш-шум-укин и его последователи сейчас удерживают только Вавилон и осаждены в нём ассирийской армией… Ты об этом знаешь?
– Мне это известно, государь.
– А ты бежал от гнева Великого царя на Дильмун…
Князь вновь кивнул головой.
– Что было с тобой дальше? – взгляд Кей-Кавуса стал ещё более пристальным. – Расскажи мне всё как есть, и ничего от меня не утаивай.
– Дильмун я решил не оборонять, – продолжил своё повествование Набуэль, – и со своими сторонниками покинул этот остров и переправился в Элам, а потом оттуда уже… вынужденно перебрался в Арахосию…
– Подальше от Ассирии?
– Ты прав, государь. Однако Великий царь меня не оставил в покое и продолжает преследовать. Из-за своей бывшей подруги, едва не ставшей ему женой, и которую он никак не может забыть и которую хочет по-прежнему вернуть к себе. И мне пришлось из-за этого покинуть уже и Арахосию. И теперь я хочу попросить убежище у тебя, государь. Я и мои люди уповаем на твою милость!
***
Лидийская поэтесса Аматтея с тревогой и нетерпением ждала князя. Но вот, наконец-то, он вернулся из Бактр и появился перед ней.
– Ну, что? – спросила она супруга. – Ты увиделся с царём?
– Я встречался и с ним, и с пророком…
– Ну и чем же закончилась эта аудиенция?
– Пока ничего не скажу, – в ответ произнёс Красавчик. – Может завтра мы узнаем решение Кей-Кавуса.
– Но есть хоть какая-та надежда, дорогой?
– Будем с тобой молится,– в ответ произнёс князь.
Красавчик поцеловал любимую в губы и прижал к себе дочку.
А тем временем, когда Набуэль покинул Тронный зал и в нём остались только царь Бактрии и Заратустра, Кей-Кавус обратился к пророку:
– Святой отец, ты всё слышал, ну и что ты думаешь по этому поводу? Посоветуй мне.
Заратустра не сразу ответил. Он был сейчас сосредоточен. Заратустра понимал, что от его совета многое зависело. Вопрос был не простой. И это касалось не только беглецов, но и самой Бактрии.
Какое-то время Заратустра перебирал свои древние костяные чётки, которые ему достались от отца, а тому ещё от деда, смотрел куда-то вдаль и собирался с мыслями.
Наконец, после продолжительных раздумий, Заратустра не громко произнёс:
– Ассирия – мощная держава, Великий царь – могущественнейший правитель в Ойкумене, и ссориться с ним нам не с руки.
– Вот и я так же думаю, – согласился с пророком Кей-Кавус.
– Но будет-ли воевать с нами правитель Ассирии из-за горстки халдеев, сбежавших с Дильмуна, и которые ему ничем не угрожают?
– А ты как думаешь, Святой отец?
– Я?
– Да!
– Как думаю я?
Кей-Кавус ждал от пророка ответа.
– …Я в этом сомневаюсь, – продолжил Заратустра.
– Почему?
– Да потому, государь, что мы уж слишком далеко находимся от владений Великого царя. И потом… у него и без нас хватает сейчас забот. Он до сих пор полностью не замирил Вавилонию. Я думаю…я всё-таки по-олагаю… Ахура-Мазда всегда направляет тех, кто хочет его голос слышать, на свершение добрых дел, а в данном случае добрым делом бу-у-удет… Не стоит нам отказывать дильмунцам в убежище, государь. Если мы их выдадим Ашшурбанапалу, то он скорее всего прикажет беглецов отдать палачу и их жестоким образом казнят. Пусть беглецы остаются в Бактрах. Приюти их…
– Так тому и быть! – не без колебаний, но согласился с Заратустрой бактрийский царь.
***
Кей-Кавус разрешил беглецам осесть в Бактрии, и для них это стало спасением. Наконец-то они могли с уверенностью смотреть в будущее и строить хоть какие-то планы. Многие из дильмунцев уже надеялись, что их злоключениям пришёл конец. А тут из Арахосии прибыл ещё и Икбал. И у него, у этого араба и верного слуги князя, оказались тоже хорошие новости. Ему удалось продать имения, оставленные там Набуэлем, Намтаром и ещё кое кем из дильмунцев, и у беглецов появились дополнительные возможности по обустройству на новом месте.
Многим дильмунцам Бактрия понравилась, и они пожелали в ней укорениться если и не навсегда, то надолго.
***
Верховный жрец бога Агни, брахман Арджман, не мог не видеть, что ведийской веры теперь придерживались в основном старики и лишь некоторая часть простых и не очень зажиточных людей, но вот молодёжь и большинство верхушки бактрийского общества уже являлись истовыми огнепоклонниками и следовали за Заратустрой. И от того верховный жрец этого пророка возненавидел. Об этом агент Ашшурбанапала, мнимый маннейский купец прознал, и ненавистью этой он и задумал воспользоваться.
Со встречи Арджмана с мнимым купцом, прошло почти три месяца, но эта встреча никак не выходила из головы брахмана. Всё произошло так неожиданно и ему не хватило силы воли отказаться от предложенных подарков. Слишком уж они были щедрые. Однако с самого начала было понятно, что их преподнесли ему не с проста. Впрочем, один день сменялся другим, а Арджмана никто не тревожил, и на какое-то время брахман успокоился. Но верховный жрец прекрасно понимал, кто скрывался за личиной купца. На самом-то деле это был тайный ассирийский агент.
И он обязательно должен был вновь появиться.
***
На полученное от ассирийцев золото и драгоценности брахман изрядно подновил храм, обнёс его новой стеной, и на оставшуюся сумму мог ещё безбедно прожить лет пять, а то и больше. Всё было превосходно и
