Время неумолимо ползет к семи.
Я все еще в колебаниях, идти к Хилл на ужин или нет. А имеется ли для нее существенная разница моего местоположения? Нет, конечно. Если бы Джулия задумала совершить гадость, ее бы точно не остановил мой переезд.
Охранники, служанки — все пляшут под дудочку Хилл и Грозного, а мне только улыбаются, да.
Грандиозно на ужин не наряжаюсь. Платье-халат свободного кроя замечательно подходит к моей фигуре. Длинные темные волосы расчесываю и оставляю распущенными. Делаю легкий макияж.
Даже на позднем сроке беременности не хочется выглядеть замухрышкой.
Беру с собой сумочку, в нее складываю телефон, документы, ценные мелочи, которые не могу забыть в особняке.
Охранник встречает меня возле ворот, протягивает черные очки. Сопровождает весь путь до владений Грозного.
— Привет, — обращаюсь ко всем на первом этаже дома.
Чуть-чуть растерялась при виде хлопот служанок. Девушки торопливо накрывают стол аппетитными яствами, украшаю гостиную вазами с живыми цветами. Фоном играет легкая классическая музыка, а Джулия руководит всем процессом. Услышав меня, оборачивается.
— Привет, Юль! Ну что же стоишь у порога? Не стесняйся, добро пожаловать.
— Даже не думала, что ты так заморочишься…
Шагаю к столу, усаживаюсь.
Бросаю взгляд на часы — без десяти семь.
Хилл двигается следом. Выглядит она уж очень блистательно. На Джулии идеальное платье с кружевным воротником. Модные кудри на голове, уши сияют от бриллиантов, а на шее нить жемчуга. Губы она накрасила ярко-алой помадой.
Отодвигает стул, плюхается рядом, но и двух минут не высиживает, как подстреленная соскакивает.
— Вот неумехи такие! Ничего без меня не могут! — срывается в кухню.
Контролировать и стоять над душой сестрица любит.
Наблюдаю, как Люсинда ставит передо мной тарелку с паровой рыбкой и овощами. В бокал наливает свежевыжатый апельсиновый сок.
— Лучше воды, — прошу.
Но вместо Люсинды слышу голос Джулии:
— Может, хотя бы чай? — шагает к дверному проему.
— Нет, жарко что-то. Просто воды без газа.
Покачав головой, Хилл скрывается в кухне. Экономка тоже идет к хозяйке.
Первой возвращается Джулия, усаживается рядом со мной. Себе в бокал наливает напиток покрепче. Люсинда приносит мне долгожданную воду.
— Что же ты не пьешь? — с улыбкой спрашивает Хилл. — Ведь так хотела…
Она поднимает свой бокал. По традиции тоже беру стакан в руки.
— За мир! — восклицает Джулия. — Очень жаль, что я так быстро уезжаю, толком с тобой и не общались. Именно как любящие сестры. Но буду ждать тебя в Америке, Юль! Прилетай, если надумаешь.
Это вряд ли.
Я, конечно, рада, что Хилл предложила закопать топор войны, но сближаться с ней и доверять всей душой я уже не смогу.
Делаю пару глотков и приступаю к рыбе.
Общаемся с Джулией на дурацкие поверхностные темы а-ля природа, мода, погодные отличия в наших странах. Обе держимся дружелюбно, но с некоторым холодком.
— Не опоздал? — внезапно доносится со стороны прихожей.
Все нотки нежной пропаренной рыбы теперь ощущаются на языке пресными. Если бы не правила приличия, вообще бы выплюнула еду на тарелку. Но кое-как проглатываю.
В особняк марширует сам господин Грозный! Огромная честь прям.
После находки в его кабинете документов с планом по лишению меня родительских прав и обвинений в воровстве видеть Демида мне не очень хочется, если выражаться мягко. Я согласилась вернуться в особняк, чтобы попрощаться с сестрой, и надеялась что Демид, как обычно, будет до ночи в офисе.
Грозный шагает прямиком к нам, его взгляд словно не воспринимает Хилл, она для Демида сейчас словно стала прозрачной и совсем безликой. Все внимание олигарха адресовано мне.
Удивительным образом Хилл не кидается на шею Грозному, как это всегда было раньше, ей неинтересно знать, как прошел еще один день на работе.
И я, прикусив губу, лишь поглядываю на Демида. Вид у него спокойный, уж точно не яростный как бывает у человека, который все потерял из-за долга банку. Стало быть, деньги он все-таки нашел.
— Вовремя, Демид Леонидович, — пересиливаю себя. — Составите нам компанию?
Отвожу взгляд и снова беру стакан. Жажда при виде Грозного ужасно сушит горло. Выпиваю почти всю воду. Душно как-то становится, потягивает живот. Неужели у меня такая реакция на Демида?
— Люсинда сказала, у тебя пропали деньги? — мурлычет Хилл, забывая о манерах, складывает локти на стол. — Вот так неудача… Мне искреннее жаль. Нашел недостачу?
— Пока нет, — вальяжно откидывается на спинку стула и наливает напиток тот же, что пьет Хилл. — А ты чемоданы уже собрала? Не сочтешь за личное оскорбление, если Вальтер проверит их содержимое?
— Ничего другого я от тебя и не ждала, — она явно едва сдерживается, чтобы не скорчить злобную физиономию.
Даже расставшись с Грозным, сестрица все равно не хочет терять образ безгрешного ангела.
Я что-то совсем разволновалась. То ли от того, что Демид сидит в двух метрах от меня, то ли…
Сердцебиение учащается и резко бросает в жар. Воздуха будто не хватает. Сначала незаметно, а потом откровенно обмахиваюсь салфеткой. У меня обостряется жажда.
— Люсинда, принеси, пожалуйста, еще воды!
— Юль, — напрягается Демид и оборачивается, — тебе плохо?
— Сама не понимаю, что происходит… — признаюсь, ведь, кроме Грозного, здесь мне вряд ли кто-то искренне захочет помочь. — В животе… странные ощущения…
— Болит?! — он резко поднимается на ноги. — Люсинда! — орет экономке. — Вызывай скорую!
Хилл тоже встает. Охает минуты три, как ей меня жалко, по плечу гладит. Притворного добра ее хватает ненадолго. Сестрица просто уходит заниматься своими делами в комнату.
С каждой секундой мне все хуже и хуже. Ощущения очень напоминают схватки… или мне так кажется.
Карета скорой помощи приезжает быстро, спустя минут десять. Осмотрев меня, фельдшеры настаивают на госпитализации, пока Демид обрывает телефон доктора, у которого я наблюдалась всю беременность.
Грозный всеми фибрами не хотел, чтобы меня увозили в государственную больницу — не доверяет он «бесплатным» врачам.
Бригада же в срочном порядке помогает мне лечь на специальную каталку и отвозит в дежурившую сегодня больницу.
Резь в животе только усиливается, а перед глазами начинает мутнеть. Я плохо воспринимаю все, что творится вокруг.
Грозный остается ждать в коридоре, пока меня осматривает женщина в белом халате.
