— Что со мной?
— Похоже, у вас роды, — несмотря на дикую усталость, доктор разговаривает добрым тоном. — Возьму еще кровь на анализы.
Схватки постепенно учащаются. Стараюсь не кричать, быть тише, но мне очень больно. Роды у меня первые, опыта нет.
Две медсестры помогают выйти из смотрового кабинета в коридор, где на скромной лавке сидит шокированный Грозный. Вижу его, а ноги подкашиваются. Нельзя же так, но в эту секунду мне хочется как можно дольше не выпускать малышку, ведь после рождения Демид отберет крошечку.
— Она рожает?! — будто читает мысли Грозный. — Но я не готов к тому, чтобы моя дочь появилась на свет в этом месте.
Доктор вздыхает, но уговаривать олигарха не собирается.
— Пишите тогда отказную.
Грозный от нервов бранно ругается.
А во мне нарастает дикая паника, что выть хочется. Если сейчас Демид увезет в клинику, где все куплено и договорено, то шансы остаться с доченькой рядом снизятся к нулю. Никто из персонала коммерческого роддома меня слушать не будет.
— Нет! — вскрикиваю. — Второй транспортировки я не выдержу! Демид… — терплю новую схватку. Отдышавшись, кое-как продолжаю: — Здесь буду рожать…
— Зашибись, Юль, просто великолепно!
— Да, и прошу, не сиди со мной в палате. Я хочу побыть одна!
Говорят, что нет ничего сильнее любви. Ах! Как же они заблуждаются. Гордыня, предательство, страх — всегда будут сильнее любви.
Чуть склонившись, снова придерживаю живот. А взгляд мой прикован к Демиду. Я растворяюсь в нем, как тогда… в первый день нашего знакомства. На мгновенье погружаюсь в холодную глубину его серых глаз.
— Юль, ты смотришь на меня так, будто прощаешься, — хмурится Грозный.
— Тебе показалось…
Это последнее, что мне удается сказать.
Через секунду-две медсестры уводят меня ждать роды. Сначала в санитарную комнату, где выдают казенную одежку, заставляют стереть лак с ногтей и помогают сделать нужные гигиенические процедуры.
Общие палаты оказываются заняты, поэтому с разрешения главврача меня определяют в одиночною совершенно бесплатно. Добро может случаться и бескорыстно. И для этого не нужно иметь много денег, как у Грозного.
В обычной городской больнице у него нет власти. По крайней мере, персонал не лебезит перед мужчиной, а могут и крепким словцом ответить.
Еще минут десять я слышу настойчивую перепалку за дверями палаты, и как Демид хочет вопреки моим желаниям ворваться внутрь. Однако сестры в белых халатах его не пускают. А потом тишина…
Скулю, кусаю губы. Лежать не могу и ходить больно. Прыгаю на специальном резиновом мяче, иногда, согнувшись, стою, придерживаясь за железное изголовье койки.
Вздрагиваю, когда дверь в палату распахивается, но выдыхаю, увидев акушерку, а по совместительству главного врача. Большая удача, что она лично взялась принять у меня роды.
— Сейчас я вас осмотрю, лягте!
— А Демид Леонидович где?.. — с опаской шепчу, словно боюсь, что Грозный может услышать.
— Понятия не имею, — хмыкает, — куда-то отошел, — прослушивает мой живот через стетоскоп, похожий на деревянную трубочку.
На языке так и вертятся сотни слов, которые я мечтала сказать хоть кому-нибудь, кто может помочь сохранить ребенка, кто не позволил бы нам с дочерью разлучиться.
Но я почти приняла судьбу, изо дня в день убеждаясь, что все, с кем бы мне ни доводилось общаться, слепо служат и подчиняются Грозному.
— Ирина Яковлевна, — читаю на беджике имя, — вы знаете, что за человек этот Грозный?
Миловидные черты женщины мрачнеют:
— Прекрасно. Неприятно будет вам слышать, но Демида Леонидовича я не считаю порядочным бизнесменом, как пишут во всех газетах. Он дьявол во плоти. В прошлом Грозный тираничным путем присвоил завод, где работал мой супруг. Оставил десятки людей без работы. Юра, — со слезами на глазах вспоминает, — от горя спился и умер! Теперь я осталась одна… Так что не только алкоголь ломает жизни, но и ваш муж!
— Он мне не муж…
— Без разницы, — поправляет подол моей распашонки. — Не лучшая тема для будущей мамочки. О ребенке думать надо.
Я и думаю. Всей душой и сердцем переживаю.
Отсчитываю промежутки времени после каждой схватки.
Страсть, симпатия, заслуги Демида в моей голове меркнут перед болезненной тревогой о том, что олигарх может отнять дочь. Особняк, которым так сладко поманил меня Грозный, тоже становится ненужным.
Благо вовремя разорвала сделку и квартиру продать не успела.
— Демид Леонидович ребенка у меня забрать хочет. Оказывается, вы тоже знаете, что он за мужчина. Всю беременность Грозный держал меня, можно сказать, пленницей. У меня есть телефон, там хранятся несколько записей с подтверждением моих слов! — дергаюсь.
— Тише-тише, девочка, — растерянно сдерживает на койке. — Но как же я смогу тебе помочь? Это должностное преступление.
— Выдумайте хоть что-нибудь для Грозного. Без ребенка я буду ему не нужна, он забудет о нас с малышкой. Я, наконец, обрету свободу. Перееду в другой город и заживу спокойно. Только я и дочь, понимаете?
— Но ребенок совершенно здоров, а ваши анализы безупречны… хм… мне, конечно, жаль, что вы оказались в такой ситуации…
— Поймите меня правильно!
Ирина усаживается на край постели и взволнованно прокручивает стетоскоп в руках.
— Я могу сказать, что роды прошли неудачно, а дальше? Кто даст гарантии, что Грозный не обрушит на больницу всю мощь своей ярости? Да и вдруг слежку затеет?
— Не станет он этого делать. Демид не псих и не помешанный. Он человек, который верит фактам. Я поговорю с ним после родов, скажу, что если нас больше ничего не связывает, то он должен оставить меня. Поверьте, у Грозного и без того проблем хватает. Встанет, отряхнется и с легкостью найдет себе другую девушку, что сможет родить ему ребенка.
— Слишком рискованно, Юлия Олеговна, — качает головой. — Но я всей душой ненавижу Демида… эх…
Акушерка зовет медсестер. Меня снова укладывают на каталку и везут в родильный зал. Там на столе я реву от счастья встречи с доченькой и понимания, что Грозный в покое нас не оставит, если Ирина не прислушается к моим словам.
Слава богу, я не слышу Демида, не вижу его.
Когда пространство заполняет первый крик малышки, слезинки из глаз не просто катятся, а текут ручьем!
Это истинное счастье, которым не хочется делиться, а отдавать — тем более!
* * *
Демид
Клиентоориентированности в этой богадельне никакой! О сервисе и речи нет…
Агрессивные, как стая пираний, женщины не подпускают меня к Юлии. Громко вопят, бравируя санитарными нормами, вынуждают спуститься в приемное отделение и ждать там.
