решётки сада. Потом развернулась и медленно, в раздумьях, не поднимая зонт выше плечей, направилась в сторону Невского. Какой день-то дурацкий выдался!.. За один день она успела потерять всё, все надежды, всех тех, кого любила… Хотелось верить, что это просто глупый сон, взять бы и проснуться!.. Её взгляд скользил по мокрым плитам и отражениям зданий в лужах, которые с каждым шагом всё больше расплывались и деформировались от слёз, которые вновь застлали ей глаза. Стоит лишь моргнуть и они полетят горячими каплями вниз…
— Кать! — вдруг окликнул её знакомый голос. От неожиданности она моргнула, и несколько капель сорвались с её ресниц и блестящими бусинками устремились вниз. Из-под зонта она увидела на тротуаре впереди себя знакомые ноги в трениках и кроссовках и остановилась. Она стояла пряча заплаканные глаза и не решалась поднять зонт, не смотря на то, что дождь тем временем почти уже прекратился.
Чижов подошёл к ней и приподняв край зонта заглянул ей в лицо. Он не улыбался, но и не злился, и не смотрел на неё свысока. А просто серьёзно и спокойно сказал:
— Пойдём со мной.
Глава 23
Чижов повёл Катю в неизвестном направлении мало знакомыми ей улочками и проходными дворами. Всю дорогу он молча шёл впереди, перешагивая лужи своей обычной размашистой походкой, а Катя, тоже не проронив ни слова, старалась успевать за ним на каблуках. Во дворах-колодцах эхом отражался стук её туфель, а сверху через облака понемногу начинали проглядывать клочки голубого неба, а с ними и лучи ещё холодного апрельского солнца. Вместе с погодой и Катино настроение начинало проясняться. Чижов своим присутствием отвлёк её от мыслей о неслучившемся свидании с Ромой, и она шла за ним в предвкушении чего-то нового, неизвестного. Катя сама себе удивлялась, насколько легко она вдруг ему доверилась, позволила вести её за собой в неизвестном направлении, непонятно куда и зачем. Она помнила все те случаи, когда Чижов вёл себя крайне агрессивно и вызывал в ней страх своим поведением. Но его агрессия, как она заметила, никогда не была направлена против неё. Наоборот, несмотря на сарказм и насмешки в её адрес, Катя чувствовала, что он на её стороне, он защищал её как близкого и любимого человека, также как свою маму, и, видимо, поэтому она начинала ему доверять. А теперь ещё раскрыв Чижову свои сокровенные чувства, о которых знали только несколько лучших подруг, она сама как нельзя близко подпустила его к себе… Шагая за Чижовым, она глазами неотрывно изучала каждое его движение, каждую подробность его внешности, выделяющийся белой чертой на фоне как обычно коротко подстриженных тёмных волос шрам на макушке, напрягающиеся при повороте головы жилки на шее, спортивную куртку спадающую объёмными складками с сутуловатых, ещё мокрых от дождя плечей и надувающуюся от порывов свежего ветра из подворотен, вены на его руках с закатаными по локоть рукавами, упругие ягодицы под чёрными тренировочными штанами поочерёдно движущиеся при каждом его шаге…
Чижов оглянулся застигнув Катин взгляд на своей пятой точке. Катя смутившись отвела глаза.
— Чё там? — спросил он, начав отряхиваться.
— Всё в порядке, — тихо ответила Катя поправляя чёлку, тем самым стараясь рукой скрыть улыбку и нахлынувший румянец. Он посмотрел на неё пристально, и поняв в чём дело, усмехнувшись и покачав головой пошёл дальше.
Завернув за угол они вышли к парадной одного из домов. Чижов нажав комбинацию кнопок и помогая плечом перевязаной руки открыл тяжёлую входную дверь начала прошлого века и они зашли внутрь дома, в длинный тёмный подъезд, куда едва пробивался дневной свет и пахло сыростью. Чижов неожиданно для Кати вдруг взял её за запястье своей рукой и потянул за собой вглубь подъезда. По Катиной спине пробежала дрожь. Ей вдруг стало не по себе от обстановки вокруг и его крепкой хватки.
— Зачем мы здесь? — спросила Катя высвобождая свою руку из его.
— Не дрейфь, — усмехнулся Чижов прочитав её мысли на испуганном лице и отпустил руку. Он нажал на горящую в темноте кнопку вызова лифта, послышался шелчок и механизм заработал. Катя, по-немногу привыкнув глазами к полумраку, оглянулась вокруг. Стены и потолок украшали кружева лепнины, завитки перил переплетаясь повторялись в проёмах каждого этажа лестницы.
В обшарпанной кабинке со всевозможными неприличными каракулями на стенах они поднялись на последний этаж. Сняв дряблый замок с двери ведущей на чердак с лёгкостью, как будто он делал это каждый день, Чижов махнул Кате следовать за ним. Ступив на сухой и мягкий от пятисантиметрового слоя пыли пол и нагнувшись, чтобы не задеть головой кое-как обмотаные изоляцией трубы, Катя шагнула за ним на полутёмный чердак к видневшемуся вдали светлому прямоугольнику окна. В неосвещённых углах под скосами крыши мелькали чёрные тени, которые сперва напугали Катю, но скоро своим мяуканьем выдали, что это были всего-навсего кошки. Чижов вперёд Кати добрался до оконного проёма и исчез в нём, оставив её совсем одну. Она поспешила за ним.
Из окна тянуло свежестью. Выглянув наружу, Катя вдруг обомлела от восторга. Перед ней открывалась панорама города. Залитый солнцем Питер был как на ладони — силуеты домов с их свежими серыми и более старыми рыжими от ржавчины крышами смешивались с известными достопримечательностями, был виден Исаакий, шпили Адмиралтейства и Петропавловки. Ярко-синее послеобеденное небо пробивалось через буквально недавно полностью затягивающие небо облака.
— Мы тут в детстве постоянно лазили, — сказал Чижов стоя сбоку у окна на кирпичной пристройке. Он протянул Кате свою перебинтованую руку:
— Только осторожней тут… На каблуках-то.
Катя нерешительно взялась за его ладонь и вылезла на покрытую неровным слоем кирпичей пристройку. Их обдало порывом ветра, и Катя, и так словно пьяная выйдя из тьмы на свет и ошарашенная от увиденного, крепко схватилась за плечо Чижова обеими своими руками. Он удивился её внезапной близости, но в свою очередь завёл руку назад и взял Катю за талию, для стабильности, а то она, как казалось, не совсем уверенно стояла на ногах.
— Вот, скучала же? Смотри, — произнёс Чижов глядя в даль. Они простояли так с минуту, которая показалась Кате вечностью.
Ветер трепал её волосы, которые своими кончиками щекотали шею и щёки Чижова, и, видимо, попали ему даже в рот, потому
