Я прилечу – ответит! Как миленькая! А потом догоню, и ещё разок ответит! А чего уточнить-то? – Борис раздухарился, готовый юродствовать в привычной манере…
– Да так… не важно.
– Меня встречать не нужно, сам доберусь, багажа почти нет, так что никаких проблем…
– Борис, а чего ты тут не хочешь остаться? – скучая, племянник жевал огурец.
– Тут, понимаешь, у меня образ жизни как будто в болоте. Засасывает социум! То к одному приедешь – там синячат, то к другому – тоже самое… Как замкнутый круг, не могу вырваться. Пока всех навестил, то уже и по второму кругу пора… и так месяц за месяцем. Я уже забыл, когда на природе был. Постоянно то ем, то пью. Хотел по Волге спуститься на каяке до юга, маршрут по карте проработал, но – даже каяк купить негде! По всей Москве не нашёл, где купить каяк. Резиновые лодки есть, а каяки не продают. Хотел на Алтай поехать – давно хочу, не вышло. Там, говорят, собираются люди в коммуну… типа на свободных землях, дом там можно купить за копейки. Приезжают с разных городов, поселяются рядом – с общими интересами… люди: медитация там… созерцание природы… праноедение… В общем, надоела мне такая жизнь, хотел к природе поближе – подальше от социума.
– А… Точно. Маманька про тебя рассказывала: хочет, мол, уехать, но не может работу бросить…
– Вот! Да!
– Ну и чего не полетел?
– Так некогда! Пока родственников навещал, уже и похолодало, а тут и возвращаться пора. Когда было лететь-то?
– За более чем полгода время не выбрал? Ну, в Америке куда-нибудь отправишься.
– Там работать надо, тоже некогда.
– А я бы хотел на Гранд Каньон посмотреть. Мы на Ниагарский водопад с матерью ездили… и даже в Калифорнию, в Йосемити – национальный парк такой – ездили на машине… Круто!
– Напрокат что ли брали машину?
– Ну да. Прямо в аэропорту взяли, неделю куролесили, но до Гранд Каньона так и не доехали, слишком далеко от Сан Франциско. А в Йосемити поднимались в гору, начали с долины, где жара, но постепенно забирались в горы всё выше и выше, а там уже сначала просто снег, а потом вообще сугробы, и метель началась, еле спустились – дорогу в темноте вообще не видно, только фары малый участок до поворота освещали, а позади – чёрная дыра вдогонку, страшно аж жуть. Если бы встречная машина пошла, не знаю, как разъехались бы.
– Значит, понравилось?
– Ну да. Правда, когда маленький был, вот тогда было круче! Постоянно с ней попадали в какие-то приключения! Такие, что теперь только вспоминать остаётся. Куролесили за милую душу.
– Узнаю сестричку!
– А ты помнишь, как мы встретили её после Кубы?
– Да разве забудешь! Такая радостная, вся светилась, как будто другая вернулась.
– А я всё вспоминаю, как мы с ней зажигали то в Италии, то в Греции, когда я мелкий был. Всё смешалось, теперь и не помню, где что… в Праге ездили в церковь – всю из черепов построенную. Представляешь – внутри все стены выложены человеческими костями? И горы черепов пирамидками в нише под стеклом… Теперь-то такого уже не будет. Она тогда чудила… Мужики нас по ресторанам таскали, а она их динамила. И меня просила помогать. Мне лет 10–12 было, велела мороженое есть, а самому подглядывать, и когда мужичок целоваться полезет, – стучи, говорит, в окно… они в красном спортивном авто наподобие Феррари зажигали. Классная такая тачка… Мужичок потом разрешил за рулем посидеть. Ну и… я стучал, конечно. Мама-а-а-а, хочу пи-пии-и! Жених сразу шупальцы откидывал, ребёнок же – при мне ничего такого нельзя. А однажды один перец даже дал подержать настоящий пистолет. Когда я совсем мелким был. Наверно, оказался полицейским под прикрытием. Или бандит. Тоже за границей, на Аль Пачино был похожий… я её потом будил, чтобы на свидание пошла, но она после винища уснула, и не добудился.
– Мне об этом не рассказывай. Она мне всё же сестра. А вот мы… да – ездили в Атлантик-сити, там у неё знакомая компания гуляла, ну и нас позвали, вернее её позвали, – резко по звонку мы сорвались, наверно в восемь вечера, если не позже – она меня прихватила. Ну там да, там я увидел как живут американцы. Лучше и не вспоминать. Нам это всё не доступно.
– Думаешь, ей доступно? Ей всё даётся нахаляву. А то ты не знаешь.
– Точно! Зришь прямо в корень! Тютелька в питютельку! Ладно, давай о чём-нибудь другом погутарим… Как ты тут в Москве, в штаты не хочешь?
– Да не знаю, не решил ещё. Может перееду, но не сейчас. Позже. А сам-то как?
– Ну как я? Работаю, живу в дороге. Сплю в гостиницах. Иногда в траке, иногда у знакомых, не не надолго. Думаю, бросать работать. Хочу пожить для себя.
– А что делать будешь?
– Ну что? Всё никак не решу, надо где-то дом купить, а я не могу решить, где именно – в штатах или в России. Думаю ещё полгодика потружусь, а потом уже – отдыхать…
И внезапно они замолчали, каждый погрузившись в свои мысли. Один молодой, другой с седой бородой – оба не нашедшие смысла жизни, но усердно желающие найти что-то большее, чем имеют. И почему-то сравнивая свои жизни с жизнью неугомонной своей матушки или сестрицы.
Далась она им зачем-то, будто от неё как-то зависело, найдёт каждый из них в конечном итоге счастье, или нет. Как будто каждый из них, если и ждал какой-то новости в жизни, то именно от неё. От так называемой «генеральши». Без погон, но с гонором. Без средств, но откуда-то постоянно строящей планы невероятного и не понятного им размера.
Вроде бы мамашка жила в каком-то своём чокнутом мире, где её не достать, но почему-то уверенная, что сама имеет право достать любого из них.
Почему она доставала, а они нет? – такой вопрос каждый мог бы задать, но избегал. Избегал нарочно, чтобы не признаться, что её чокнутый мир что-то такое непонятное ей дал, а они этого не видят и не имеют.
А раз так, тогда это какая-то её тайна, и непонятно, как к этой тайне относиться.
Презирать не получается, а уважать – нет ни единой уважительной причины! Они бы хотели! Но увы – не могут! Ну нету, совершенно нет у мамки-сеструхи ничего такого – уважаемого в нормальном обществе. Ни звания! Ни высоких покровителей! Ни хотя бы уважаемого чувачка, чтобы – доказал бы своим
