на меня он не действует, так что можешь не стараться.
— Почему же он на тебя не действует? — машинально спросил я. В действительности именно я чувствовал себя загипнотизированным, поскольку не в силах был оторвать от нее взгляда. Ее же это и впрямь не смущало — разве что немного раздражало.
— Потому что мне всегда подчиняются люди, а не наоборот, — самоуверенно заявила Валя.
— Даже если и так, тебе лучше об этом не говорить. Иначе людям немедленно захочется перестать тебе подчиняться.
— Тебе не захочется, — усмехнулась Валя.
— А я, выходит, уже подчиняюсь? — всерьез удивился я.
— А разве нет? — рассмеялась Валя.
Я вконец смутился. К счастью, в этот момент к столику подбежали сразу несколько официантов с горячими и холодными блюдами, а также напитками.
«Надо будет сменить тему разговора!» — сказал я себе, опасаясь непонятно чего.
68
Один из официантов очень вовремя спросил у меня:
— Не желаете вина, шампанского?
— Желаем, — опередила Валя, — но начнем с пива.
— Будет сделано, — кивнул официант и испарился.
— Ого! — воскликнул я, во все глаза смотря на девушку.
— Прага славится своим пивом, не правда ли? — сказала она.
— Ты там бывала?
— Нет, но хотела бы. Хоть в каком-нибудь зарубежье. Даже пусть в соцстране. А ты где был?
— Я как раз только в соцстранах и был. В частности, на фестивале в Карловых Варах.
— Что-то выиграл? — невнятно спросила Валя, уже снова с набитым ртом.
— Нет, но…
— Главное — не победа, а участие, да? — отчетливо выговорила Валя, прожевав кусок. — А в капстраны тебя, значит, не пускают? — тут же спросила она.
— Почему сразу не пускают? — оскорбился я. — Я просто сам не особо рвусь.
— Ну, уж не ври, — сделала недоверчивую гримасу Валя. — Кто ж туда не рвется?
— Да очень многие…
— Вот что-то я таких не знаю.
— Ни за что не поверю, — отозвался я. — Хотя бы даже в вашем комсомоле мало таких, что ли?
— Я сама комсомолка, — хмыкнула Валя. — И что теперь?.. Ладно, не огорчайся, побываешь еще где-нибудь в нормальной Европе, — утешила она меня. — А может, и в Америке.
— Что я там забыл? — устало выдохнул я. — Мне и здесь неплохо. Да и вообще, объективно говоря, кому здесь плохо? Может, тебе… Валя? — Впервые, кажется, назвал я ее уменьшительным именем по собственной воле.
— Да мне-то везде неплохо.
— Я почему-то был уверен, что это и услышу.
— Но! — Валя выразительно подняла руку с вилкой. — Думаю, там мне было бы еще лучше.
— «Там» — это где?
— В Европе, в Америке.
— Мы сейчас почти что в настоящей Праге. Наслаждайся. Ах, ну да, Чехословакия — это ведь для тебя ненормальная Европа…
— А ты тоже умеешь язвить, — одобрительно заметила Валя. — Да нет, все правильно: ресторан «Прага» — это почти настоящая Прага, а настоящая Прага — это почти Европа… Жаль, что в Москве нет ресторанов «Париж», «Лондон», «Рим», «Берлин»… Ведь нет таких?
— Нет, — покачал я головой. — Не исключаю, что появится «Восточный Берлин», но для тебя, насколько я понимаю, было бы разочарованием, что не Западный…
— Как сказать, — задумалась Валя и даже перестала жевать. — За неимением лучшего…
Официант поставил нам на стол две огромные кружки золотистого пенистого пива. Валя сразу отхлебнула большой глоток, а я полез за сигаретами. Курение всегда привлекало меня больше любого алкоголя.
— За неимением лучшего, — попытался я развить Валину мысль, — можно и на «Москвиче» покататься, и в социалистическую Прагу съездить, так ведь?..
— А ты меня уже приглашаешь в социалистическую Прагу?
— Для начала сгодится и одноименный ресторан.
— Ну да, — Валя снова отхлебнула из кружки, — это я сама сюда попросилась. А так бы в «Арагви» сейчас сидели.
— «Арагви» ничем не хуже.
— Все-таки я скорее полечу в социалистическую Прагу, чем в социалистический Тбилиси.
— А еще лучше — в капиталистический какой-нибудь там Брюссель…
— Это что такое?
— Столица Бельгии.
— Сгодится и Брюссель, — подумав, сказала Валя.
69
Вскоре принесли вино и шампанское. Валя пила и то, и другое вразнобой, да еще и вперемешку с пивом. И хотя она вливала в себя в два раза больше, чем я, однако абсолютно не пьянела. Я не верил своим глазам.
Сам я чувствовал, что сознание мое затуманивается, но все, что говорила Валя, по-прежнему казалось речами не просто неглупой, но и абсолютно трезвой девушки.
Разговор коснулся кино, и тут Валя буквально ошеломила меня и своими познаниями в этой области, и своими смелыми суждениями. Даже не знаю, чем больше.
— А вот что за фигура Тарковский? — вдруг в лоб спросила она, видно, желая, чтобы и я высказал какое-то оригинальное мнение. Я же, напротив, попытался уйти от ответа.
— Валя, — улыбнулся я, — уж Тарковского ты не можешь не знать…
— Я знаю, — подтвердила она, — то есть знаю его фильмы. Но ты скажи мне как на духу: есть ли в них что-то хорошее?
— Есть, — уверенно ответил я.
— А по-моему, нет, — заявила Валя. И я должен был себе признаться, что у нее это прозвучало еще более уверенно. — Вот этот фильм, — продолжала девушка, — про малолетнего какого-то там разведчика — это же конъюнктура чистой воды, не так ли?
— Я бы так не сказал, — пробубнил я.
— Да брось, — отмахнулась она. — И смотреть невозможно совершенно. Скучно и невнятно. Об этой его картине про Древнюю Русь я вообще молчу…
— А где ты могла ее видеть? — удивился я. — Она у нас не выходила.
— Водили, — усмехнулась Валя. — Ты забыл, куда я поступила? Не волнуйся, я все, что надо, видела. И даже что не надо, — добавила она после паузы.
— Кажется, догадываюсь, — отозвался я. — «Что надо» — это что-то иностранное. А «что не надо» — советское.
— Ну это слишком плоско, — скривилась Валя. — По-твоему, я такая дура? Нет, и у нас бывает кое-что хорошее. И у них — дерьмо всякое. Особенно то, что у нас в кинотеатрах показывают.
— С кем же ты знакома, — подозрительно посмотрел я на нее, — кто может тебе показать то, чего нет в кинотеатрах?
— У меня много знакомых. — Валя осушила очередной бокал вина. — Я не говорю: друзей, — подчеркнула она. — Друзей много не может быть, а количество знакомых ограничений не имеет. Вот и с тобой познакомилась.
— И рассчитываешь, что я тоже покажу тебе нечто заморское? Кино про сладкую жизнь?
— Нет, я рассчитываю, что ты снимешь меня в своем фильме. Но если еще и покажешь что-нибудь достойное, я буду не против… «Сладкую жизнь» я, кстати, видела — ничего хорошего в ней нет. Мура, как говорили у нас в школе.
— Валя! — воскликнул я. — А где вообще есть что-то хорошее для тебя? В смысле —
