Дверь фабрики резко распахнулась, и чьи-то тяжёлые ботинки с топотом забежали внутрь. Сидя в сердце Машины, Дасти и Олео сжались и затаили дыхание.
– Никогда я не слышал от неё таких звуков, – проговорил усатый.
та… да… БррХ!
Машина ещё раз вздрогнула, что-то проскрежетала, издала последний сальный вздох и умолкла.
– Мотаем отсюда! – сказал усатый. – Пока начальство не объявилось.
Его шаги приблизились к хвостовому концу Машины, и Олео услышал, как мешок соскользнул с железного дерева. И он вспомнил про мокрый всплеск, который услышал, когда Дасти залезла Машине в рот.
– Дасти, – прошептал Олео, – а в этом корме нет, чем тебя вырвало?
– Ф-ф! – фыркнула Дасти, заставляя его притихнуть.
Они подождали, пока человек завяжет мешок – с кормом, рвотой, кусками крыс и прочим, – и вместе с другим уйдёт с фабрики, захлопнув за собой дверь.
Дасти прыснула. Едва не расхохоталась.
– Шавки, поди, всё равно не заметят разницы между блевотиной и обычным кормом.
Олео отважился чуть-чуть улыбнуться. Он вдруг почувствовал, что шутка предназначалась ему. И что сам он уже не шавка.
Пока Машина остывала и щёлкала, лисы выскочили из ямы и по мёртвому языку пошагали в хвостовой конец. Дасти учуяла корм, который рассыпался в покрытых налётом кромках трубы.
– Он здесь уже давно. В нём не должно быть рвоты или крысиных кишок.
Она набрала полный рот. Олео сделал то же самое. Корм лежал на языке тёплый и скользкий.
Вслед за рыжим, как железо, хвостом Дасти Олео выбрался из Машины и побежал по фабрике к полкам возле светлеющего окна. Теперь ворсистые тени шарахались и от лисёныша – словно хвост у него был из пламени.
4
ХРУМ! – ОЙ! – ХРУМ! – Ай! – Хрум! – Ой!
Джулеп ел корм, и эти звуки эхом разлетались по Молочному Фургону. Облизав губы, Джулеп сердито взглянул на Олео.
– Притащить твёрдой еды тому, у кого болит лицо, – вот спасибо, шавка!
Олео вздохнул. Джулеп, который спотыкался и заговаривался, нравился ему больше.
Ласка наклонилась к Олео и прошептала:
– Он обожает собачью еду.
Олео ухмыльнулся. Так вот зачем Дасти отправилась в такую даль на фабрику собачьей еды!
– Хочешь? – спросила Ласка. – Ты заслужил.
Олео понюхал корм. Он подхватил языком подушечку и разжевал. Она поразительно захрустела. Мускусный горько-сладкий вкус – совсем не такой, как у куриных обрезков или рыбьих кишок, которые он ел на Ферме.
– Ты есть не будешь, Дасти? – удивился Джулеп. – Эта кучка по вкусу не как слюни Олео.
Дасти глумливо усмехнулась из своей ящичной пещеры: