— И вы позвонили мне?
— Через пару часов. Сначала я никак не мог сообразить, чтоже мне делать в этой ситуации.
— Вы не выходили из комнаты?
— Нет, я даже не просил их принести мне завтрак. Я повесилна двери табличку «Прошу не беспокоить» и затаился в комнате. Если по радиоговорят, что вас разыскивает полиция…
— Так, теперь об этом, — сказала Берта. — Почему вы нехотите, чтобы полиция нашла вас?
— Я ничего не имею против, — начал Кослинг, — но после того,как я узнаю, что же все-таки произошло; по радио было сказано, что ловушка былаустроена для меня. Больмэн случайно попал в нее. Вот это я и хотел бы выяснить.Я хочу узнать, кто собирался убить меня.
— Теперь мы добрались и до этого. Это дело рук слепого.
— Откуда вы это знаете?
— Способ, который был использован для устройства ловушки.Сержант Селлерс изложил мне все очень подробно. Почти наверняка это был слепой.
— Я не могу этому поверить. Я не могу поверить, чтокто-нибудь из моих знакомых способен на такое.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет. Мои знакомые все знают мой дом и людей, являющихсячленами нашего клуба. Не все члены нашего клуба слепы. У нас есть человек, укоторого нет обеих ног и одной руки. Только семеро из нас — слепые.
— Значит, кроме вас есть еще шестеро слепых. Все они были увас дома?
— Да. Все они были у меня. Все видели Фредди.
— Кто такой Фредди?
— Маленькая летучая мышь.
— Ясно. Давно она у вас?
— Достаточно давно. Из-за него я оставляю дверь открытой.
— Итак, Селлерс уверен, что ловушка была подстроена слепым.Тогда у нас есть шестеро подозреваемых. Правильно?
— Допустим.
— Почему Больмэн вернулся в ваш дом?
— Я не могу понять этого. И, должно быть, он отправился тудасразу же после того, как покинул меня…
— Абсолютно точно, — подтвердила Берта. — Значит, он решилэто немного раньше.
— Что значит раньше?
— Я не знаю, когда именно. Наверное, по дороге сюда. Послетого как вы покинули Лос-Анджелес.
— Почему?
— Причиной может быть только одно. Что-то, что вы сказалиему, было настолько важно, что он решил немедленно направиться к вам домой. Мнеприходят в голову только две вещи.
— Какие?
— Цветы и музыкальная шкатулка.
— О, я надеюсь, что ничего не случилось с моей музыкальнойшкатулкой.
— Думаю, все в порядке. Вы рассказали Больмэну о вашейлетучей мыши?
— Не помню.
— Эта мышь всегда живет у вас дома?
— Да. Фредди очень привязчив. Когда я прихожу домой, онвсегда подлетает ко мне, ласково касается лица. Мне нравятся летучие мыши. Я немогу позволить себе держать собаку или кошку.
— Почему?
— Потому что они не могут сами о себе позаботиться. Когдамне надо было бы уйти из дома, я вынужден был бы закрывать их дома, и потом, ихнеобходимо кормить, собаку надо выгуливать, кошку впускать и выпускать, когдаона этого требует, нет, я предпочитаю летучую мышь, которая сама о себезаботится. Позади дома есть старый деревянный сарай, моя мышь там жила. Потом яее приручил, и она стала жить в доме. Я оставляю дверь приоткрытой, чтобы онамогла летать, когда ей этого захочется. Независимо от того, дома я или нет. Онаможет вести свою собственную жизнь и заботиться о себе сама.
Берта неожиданно изменила тему разговора:
— Вы сообщили Больмэну, что я нашла Жозефину Делл?
— Да.
— Вы говорили, что у вас есть ее адрес?
— Кажется, да.
— И про то, что вы получили букет и музыкальную шкатулку?
— Да.
— Это обеспокоило его?
— Не знаю. Не могу сказать. Голос его не изменился.Выражение лица я видеть не мог, как вы понимаете.
— Но что-то обеспокоило его. Он вернулся в ваш дом, чтобычто-то взять или сделать, и попал в ловушку, которая была уготовлена вам.
— Этого как раз я и не могу понять. Берта встала и объявила:
— Черт побери, удивительно идиотская ситуация.
— Что именно?
— Да все. Вы знаете что-то, что мне так нужно.
— Но что?
— Не знаю. Идиотизм заключается в том, что и вы не знаетеэтого. Что-то, чему вы не придаете особенного значения, что-то, что выупомянули во время разговора в машине по дороге сюда.
— Но что же это может быть?
— Это должно иметь связь с автомобильным происшествием.
— Кажется, я все вам рассказал.
— Именно так. Вам кажется, что вы все мне рассказали. И выне правы. Что-то значительное вы упустили, что должно иметь связь с большимколичеством денег и со многими людьми.
— Хорошо, что же нам делать? Пойти в полицию и всерассказать?
— И позволить полицейским растрепать обо всем в газетах? Низа что на свете!
— Почему?
— Потому что у меня в руках дело, которое принесет мнепятьдесят процентов от по крайней мере пяти тысяч долларов, и если вы думаете,что я собираюсь бросить коту под хвост две с половиной тысячи, то вы простосошли с ума.
— Но какое отношение это имеет ко мне?
— В том-то и дело, что никакого. И это самое неприятное.Придется вам посидеть со мной и поболтать. Просто болтайте. Старайтесьвспомнить все, что вы обсуждали с Больмэном, не важно, что это было,продолжайте просто говорить.
— Но мне надо что-нибудь поесть. Я не выходил отсюда и…
— Да, — нетерпеливо прервала его Берта. — У меня в чемоданеесть женское платье, которое вам явно подойдет. Вы сойдете за мою матушку. Выне очень хорошо себя чувствуете, поэтому идете медленно, облокачиваясь на моюруку. Трость придется оставить.
— Думаете, у нас получится?
— Мы можем попробовать.
— Я хотел бы объявиться здесь.
— Почему?
— В случае… в случае, если полиция выдвинет мне обвинение вубийстве Больмэна. Я хотел бы иметь доказательства, что все это время я был вгостинице.
