молнии; лежащее тело вздрогнуло, грудь едва заметно поднялась и опустилась.
— Задышал! — обрадовалась Сивилла.
— Эта штука заставляет сердце биться, — объяснил Скримджер. — И что-то делает с кровью... не помню, что именно. Короче, хватает на час, потому так и называется. Отец успел распорядиться, чтобы всем аврорам выдали по «Часу»... Это был мой личный.
— И вы потратили его на Пожирателя? — не удержался Квиррелл.
— Он мне тоже помогал, — казалось, Скримджер вот-вот пожалеет о своем благородстве. — Я хочу, чтобы его судили, но судили честно.
В переходе замелькали огни, послышались голоса, шаги и в хижину вошли двое колдомедиков в униформе госпиталя Св. Мунго.
— Давайте сюда вашего недорезанного, — ухмыльнулся первый. — Он у нас до дементора доживет как миленький!
— Этим ты никого не вернешь, — вздохнул второй, наколдовывая носилки.
А в это время где-то в Запретном лесу рыдающий Хагрид взял на руки Гарри Поттера и пошел с ним в замок. Волдеморт торжествовал, злорадствовали Пожиратели, за ними следовали великаны, в молчании провожали их пристыженные лесничим кентавры.
Сивилле Трелони, вместе с мужем вернувшейся в Главный зал, не являлось никаких пророческих видений. Она не знала, что совсем скоро вновь будет кидать «Остолбеней» в нападающих Пожирателей...
...что Эдит Мальсибер встанет над ранеными, и ни одно заклинание не пробьется через ее защиту...
...что Плакса Миртл, подвязавшись веревкой брата Джерома, полетит вместе с другими привидениями защищать живых...
...что еще до рассвета найдется дело и бутылкам с зажигательной смесью, и мечу, и молитве.
Люди и призраки, защитники Хогвартса, собрались вместе. Они готовились к последней битве.
___________________
1. Dies irae — «День гнева». Здесь и далее цитируется этот текст.
2. «Осени заботой мой конец».
3. «Господи Иисусе милостивый, даруй им покой. Аминь».
4. «Гарри Поттер и Дары Смерти», глава 33.
Глава 122. Двенадцать часов после войны
Горгулья пропустила без пароля. Только спросила:
— Его не убили?
Квиринус отрицательно мотнул головой и пошел в кабинет директора.
На часах был полдень, но в полуразрушенном Хогвартсе царила тишина: авроры покинули замок, уведя пленных Пожирателей; Ремус Люпин взял на себя все заботы о теле Грейбека, чем изрядно разозлил Нимфадору Тонкс; большая часть защитников аппарировала домой, а оставшиеся спали, застигнутые смертельной усталостью кто где — за столами в Главном зале, на диванах в гостиных... Сивилла, пробормотав, что нет сил тащиться в башню, заснула в каморке, где сквибы держали щетки и ведра, прямо на груде старых мешков. Квиринус укрыл ее своей кожаной курткой, отчаянно борясь с желанием пристроиться рядом. До одури хотелось спать после этой безумной ночи, но нельзя было упускать удобный случай: пока никто не опомнился, надо добраться до портрета Дамблдора и выяснить все до конца.
Квиринус вместе со всеми слышал решающий разговор Поттера и Волдеморта. Вместе со всеми ахнул, когда открылась правда об убийстве Дамблдора. Она объясняла и упорное молчание Снейпа, и то, что его как директора с первых минут принял Хогвартс. Разгадки не находилось одному: откуда Гарри все это узнал. Очевидно, от самого Снейпа? Но чтобы тот вдобавок разоткровенничался насчет влюбленности... Нет, невозможно. И если расспросить самого Гарри пока нельзя — в послепобедной суматохе он куда-то скрылся, — то портрет Дамблдора наверняка найдется в собственной раме.
Поднимаясь по лестнице, Квиринус почему-то вспомнил, как входил в этот кабинет первый раз: почти двадцать лет назад, робким выпускником, приглашенным на собеседование. А ведь с той поры Квиринус Квиррелл ни разу не говорил с глазу на глаз с Альбусом Дамблдором, даже предложение привести тролля на «полосу препятствий» для второкурсника Поттера и то было сделано в присутствии Флитвика и МакГонагалл.
Долгие годы Квиррелл безотчетно воспринимал Дамблдора как постоянную смутную угрозу, от которой следует держаться подальше, и поэтому всегда сочувствовал Снейпу, вынужденному общаться с директором. Шагая со ступеньки на ступеньку, нынешний Квиррелл прислушался к себе: ощущение угрозы развеялось без следа, осталось легкое сожаление. С таким чувством смотришь на могилы знаменитых, но лично тебе ничем не дорогих и не интересных людей.
Портреты директоров встретили его равнодушно; лишь Дамблдор предсказуемо насторожился.
— Вы принесли новости? Что с Северусом, он жив?
— По крайней мере, в госпиталь мы его отправили живым.
— Он серьезно ранен?
— Мы нашли его в Визжащей хижине с разорванным горлом. Но колдомедики говорят, с ним все будет в порядке.
Дамблдор не скрывал облегчения. Не меньше его радовался и Финеас Блэк:
— Вот он, истинный слизеринец: победит и выживет!
— Сомневаюсь, что ему это удалось бы в одиночку, — возразил Дамблдор. — Я прав, Квиринус?
Квиррелл кивнул и, не давая перехватить инициативу, сам приступил к расспросам. Дамблдор подтвердил, что его убийство было спланировано им же и что Снейп был посвящен во все детали. Но вопрос, как Гарри сумел все узнать, поставил его в тупик:
— Я могу предположить, он каким-то образом завладел воспоминаниями Северуса. Обратите внимание: Омут Памяти, который обычно хранится в шкафу, стоит на столе, и, кажется, не пустой. Ночью все портреты на какое-то время покинули свои рамы, и, если Гарри входил сюда, его никто не видел. Почему бы вам не заглянуть в Омут?
Квиринус стоял над чашей, но отчего-то медлил погрузиться в чужое прошлое, не торопился узнать последние тайны человека, который и так доверяет ему больше, чем кому бы то ни было.
— Как вы думаете, Поттер согласится выступить на суде в защиту Снейпа?
— Вероятно, да, — ответил Дамблдор.
— А вы?
— Портреты не могут давать показания в суде. Вы не знали?
Квиррелл в задумчивости покачал головой. Зачем-то попробовал приподнять Омут: он оказался совсем не тяжелый.
— А если Гарри предоставит эти воспоминания — их будет достаточно для оправдания?
— Видите ли, в чем дело... — Дамблдор снял очки и принялся протирать их полой мантии. — Воспоминания можно подделать. Я далек от мысли, что Северус попытался как-то изменить факты, тем более что Гарри изложил их перед Томом совершенно верно, но прецеденты имеются, например, декан Слагхорн... — он вдруг подался в кресле вперед так стремительно, словно хотел выпрыгнуть из
