Я играла не больше получаса – вскоре вышел Иван и сказал, что закончил. На его обеденном столе я нашла четыре пачки денег, каждая из которых была перетянута резиночкой.
– Прям как в мафиозном фильме, – саркастично заметила я.
– И не говори! – рассмеялся мужчина. – Ну что, по чаю?
– Давай! – улыбнулась я.
Чаепитие стало для меня таким приятным времяпрепровождением – я то и дело гадала, почему, мы не делаем этого дома. Ведь у нас есть чай. Травяной, конечно, не такой как здесь, но все равно вкусный и горячий, а мы даже зимой как-то совсем нечасто это делали. Мы провели несколько часов за несколькими чашками чая, болтая обо всем подряд. В основном болтала я, жизнь Ивана я знала даже лучше, чем он сам. Он стал мне рассказывать про свою службу в армии и, когда после фразы «не помню, как звали моего командира», я ответила: «Федор Николаевич», мужчина посмотрел на меня сначала с непониманием, потом улыбнулся, потом расхохотался.
– И чего это я тут распинаюсь? – сквозь смех и слезы прогоготал он.
Когда он успокоился, я стала рассказывать ему о нашей жизни. Многое он уже слышал, а многое, казалось, словно знал как часть себя – у него ведь тоже был свой дом, огород, а когда-то давно и живность водилась. Он поддакивал мне по ходу рассказа, соглашаясь с каждым словом. Особо его заинтересовал знаменитый яблочный пирог моей бабушки, который мы раньше даже на ярмарке продавали. Мне нестерпимо захотелось домой. Посидеть в маленьком темном подвале, когда рядом сидит твоя семья, когда мы все прижимались друг другу, и уже совсем не из-за страха или нехватки места, а просто потому, что мы любили это делать. Мортон своими ежедневными бурями сплотил нашу семью. Он же ее и разрушил. Не будь этой войны, Эстан и Парий не стали бы искать союзников, и не ходили бы по деревням в поисках теней, а значит, я все еще была бы дома, рядом с мамой, папой и бабушкой. И Нелт был бы в безопасности. Я вспомнила свое вчерашнее ранение, Парий едва не умер. Исцелили меня, значит рядом с ним никого не было. Он был абсолютно беспомощен, я ведь все это почувствовала! И если бы не наша связь, его бы уже не было… если бы не Наоки и Иван, нас обоих уже бы не стало.
– Амея, – тихонько позвал Иван.
Я подняла на него глаза.
– Ты чего замолчала, все нормально?
– Да, извини, задумалась. Давай, наверное, вернемся уже.
Мы собрали деньги в пакет, я взяла Ивана за руку и перенесла прямо в подъезд дома Кати, куда она зашла утром.
– О, это мы где? – не понял мужчина.
– Это ее подъезд, нам надо подняться на второй этаж.
– Откуда ты знаешь, что это ее подъезд? Мы же не пошли за ней…
– Вот ты умеешь вещи трансформировать, а я умею следить за людьми, не сходя с места.
Мужчина только понимающе кивнул, и мы поднялись наверх.
Я подошла к двери Катиной квартиры.
Настроив слух, я пронеслась сквозь закрытую металлическую дверь и прислушалась к тому, что происходило внутри. В одной из комнат я услышала слабое с хрипотцой дыхание, то и дело прерываемое кашлем. В другой комнате была сама Катя, она раздраженно шептала в телефон:
– Я не могу завтра выйти, она все еще сильно болеет. Не пойду к матери, Оля, ну найдите кого-нибудь. Не брошу же я ее одну!
Я тихонько постучала в дверь.
– Подожди, – зло шепнула она в трубку, – пришел кто-то.
Я слышала, как скрипнул стул, с которого она встала, и как она на цыпочках пробиралась мимо комнаты со спящим ребенком. Она замерла и тихонько посмотрела в глазок. Она не знала, но я ее тоже видела. Она отпрянула от двери, испуганно прижав руку ко рту. Потом она также на цыпочках пробралась обратно на кухню и села на стул.
Я вернула себе слух, потеряв при этом чуткое зрение.
– Оля, я перезвоню, – зашептала она в трубку.
Я отвернулась от квартиры и расстроено посмотрела на Ивана.
– Она меня боится.
– Ну еще бы! – согласился мужчина. – Так пристала к девушке.
– Мне совсем не хочется ее заколдовывать, – призналась я.
– Может, просто расскажем ей правду?
– Все, кому мы рассказали, пребывают в шоке.
– И тем не менее, все согласились, – справедливо заметил Иван.
– Да, ты прав. Ладно, – кивнула я, – давай расскажем.
Я вновь постучала в дверь. Катя не пошевелилась, только крепче сжала телефонную трубку.
Я заклинанием открыла дверь, и мы с Иваном прошли в коридор. С кухни, где находилась девушка, его видно не было, но скрипучие половицы выдали нас, и уже полминуты спустя я увидела Катю с огромным ножом в руке. Она встала спиной к двери, ведущей в комнату ее дочери.
– Мы тебя не обидим! – Я протянула к ней руки, показывая, что мы не опасны. – Пожалуйста, давай поговорим, это действительно важно, – мой голос звучал тихо, но при этом твердо и уверенно.
Девушка мотнула головой, показывая на кухню. Мы с Иваном на цыпочках прошли туда.
Кухонька была совсем маленькой, не больше десяти квадратных метров, по форме – вытянутой. В дальнем левом углу стоял громоздкий обогреватель для воды, закрывающий часть небольшого окошка. Рядом по левую сторону помещался небольшой шкаф с рабочей поверхностью, белая, выпирающая плита, еще один небольшой столик и в самом левом углу стояла особняком старая раковина с давно проржавевшим капающим краном.
По правую руку в углу стоял предмет мебели, который сложно было определить. Что-то между маленьким диваном, большим креслом или даже лавочкой. Рядом на разных ножках стоял небольшой стол, за которым вероятно и сидели, под ним было две маленьких табуретки, и рядом стояла небольшая тумбочка, дверцы которой были оббиты линолеумом.
Мы потеснились к правой стене, пропуская хозяйку вперед. Катя быстро прошла вперед, положила нож в раковину, вытащила для нас табуретки, а сама села на полу-кресло, полу-диван.
Мы с Иваном аккуратно расселись вокруг малюсенького стола. Катя хранила молчание, не сводя с нас взгляда.
– Мы можем помочь друг другу, – тихо начала я, – нам нужна твоя помощь. Мы предлагаем тебе работу. ОЧЕНЬ хорошо оплачиваемую. – Я остановилась, чтобы дать ей обдумать мое предложение.
Девушка тихонько рассмеялась, убирая с лица, вылезшие из косы кудряшки.
– Работу мне предлагаете? – иронично улыбнувшись, повторила она. – Мне? ОЧЕНЬ хорошо оплачиваемую, – она передразнила мою интонацию с явным сарказмом. Мне? – Она обеими руками указала на себя.
– Ты зря удивляешься, – тихонько проговорила я, – у тебя есть талант, о котором ты не знаешь.
– Единственный талант, которым я обладаю – это попадать в неприятности, – без тени иронии заметила она, – у меня все наперекосяк. Всегда.
– Ты слишком строга к себе, – вмешался Иван, – ты еще девочка совсем. Мы все набивали шишки, будучи молодыми.
