то потеряю часть себя. Мои ладони ложатся на его грудь, и я отталкиваюсь, наклоняя голову в сторону, когда он пытается меня поцеловать.
— Колтон, я серьезно, остановись.
Он застывает надо мной, поддерживая свой вес локтями. Его руки обхватывают мое лицо, заставляя смотреть на него. Его лоб прижимается к моему. Он закрывает глаза и выдыхает.
— Ты можешь хотя бы иногда делать то, что ты делаешь? — Его голос звучит слабо, неуверенно.
Мой желудок сводит, и я холодею, любое желание, которое чувствовала несколько минут назад, исчезает. Прежде чем я успеваю ответить, он спускает свои шорты под одеялом, сбрасывая их с кровати ногами. Он направляет мою руку к своей эрекции, и наши взгляды встречаются, умоляющий и отчаянный.
— Пожалуйста, Тори. Я чувствую, что сейчас взорвусь от напряжения. Мой дядя хочет, чтобы я переехал жить к ним в Лос-Анджелес. Я очень не хочу уезжать. Я бы предпочел остаться здесь с тобой. Но потом я думаю об этом, и мне действительно не для чего оставаться здесь, кроме тебя. Мне сейчас так хреново, что я не могу мыслить здраво. Я чувствую себя таким одиноким, и, если ты не позволишь мне заняться с тобой любовью… может, ты хотя бы прикоснешься ко мне?
Не раздумывая, я начинаю двигать рукой, поглаживая его. Я закрываю глаза. Дыхание Колтона становится тем тяжелее, чем быстрее я двигаю рукой. У меня сводит живот. Как я здесь оказалась? Как мы здесь оказались? Почувствую ли я когда-нибудь что-нибудь? Или это все, самое близкое, что я когда-либо получу от любви?
Колтон напрягается. Он вдыхает сквозь зубы, а потом целует меня, его губы жестче, чем обычно, и тепло наполняет мою руку.
Мы лежим вместе, лицом друг к другу. Колтон засыпает. Я не могу не смотреть на него. Его дыхание согревает мое лицо. Все это не имеет смысла. Почему я не могу быть счастлива? Во мне нет смысла. Неужели все девочки-подростки так запутались? Время от времени тело Колтона подергивается или он хнычет во сне, затем его черты лица разглаживаются, и он снова пускает слюни на мое запястье. Он заснул, обхватив мою руку, а теперь эта рука зажата между его щекой и подушкой, его влажные губы на моем запястье.
Можете ли вы чувствовать себя настолько обязанным кому-то, что готовы отказаться от собственного счастья, чтобы угодить ему?
Должно быть, я тоже заснула, потому что, когда я снова открыла глаза, в комнате было темно. Мы с Колтоном запутались под кучей тяжелых одеял, кончик моего носа замерз. Этот холод просто смешон. Пришло время утеплиться. Я осторожно высвобождаю руку и сползаю с кровати, натягивая одно из одеял на озябшее плечо Колтона. Я на цыпочках подхожу к его комоду, беру из ящика одну из его футболок и пару боксеров и переодеваюсь. Если я остаюсь, то мне нужно что-то более удобное для сна. Натягивая футболку через голову, я замечаю на комоде свой мобильный телефон. Новые сообщения:
Джон: Пожалуйста, поговори со мной. Я должен извиниться перед тобой.
Джон: Тори?
Джон: Ты здесь?
Джон: Ты можешь встретиться со мной где-нибудь? Где угодно. Решай сама. Мы можем перекусить и поговорить. Твоя дружба важна.
Я не отвечаю на сообщение. Вместо этого я выхожу в коридор в поисках термостата. Я нахожу его на стене на верху лестницы. Я тянусь вверх, настраиваю циферблат на семьдесят градусов и поворачиваюсь, врезаясь прямо в каменно-твердую грудь.
— Я не ожидала, что ты встанешь с кровати и последуешь за мной, — пролепетала я, пораженная.
— Это ты — сумасшедшая, пытающаяся заморозить нас всех? — прорычал он мне в лицо.
Мой рот открывается, а затем захлопывается. Я отдергиваю руки от груди, мое лицо пылает. Это не Колтон.
Вместо него — парень ростом метр восемьдесят четыре с темно-серыми глазами, которые обрамляют удивительные длинные черные ресницы. Его волосы в беспорядке, несколько косичек, заставляющих меня мечтать о том, чтобы укротить их рукой. В этом парне есть что-то такое, что вызывает в моем теле чужеродную реакцию.
Его лицо мужественное, скорее зрелое, чем мальчишеское. Щетина оттеняет его острую линию челюсти. Уголок его нижней губы проколот. Я медленно провожу взглядом по его фигуре: широкие плечи, впалый живот и узкая талия. Его руки сложены на груди, а из одежды на нем только пара черных боксеров, из-под которых видна темная полоска волос, исчезающая под поясом. Он дрожит, его руки энергично растирают бицепсы, покрытые татуировками, и я замечаю, что его соски тоже проколоты. Он выглядит как парень, который только что выпрыгнул из кровати, чтобы быстро отлить, прежде чем нырнуть обратно под одеяло, где тепло. Кстати, о постелях и одеялах — неужели я только что сказала ему, что не ожидала, что он встанет с кровати и последует за мной? Он вскидывает бровь и быстро оглядывает меня.
— Прости, я должен знать, кто ты?
— Ммм… — Рот, пожалуйста, работай. — Я думала, ты Колтон.
Его взгляд сужается. Он хмурится. Хотя я не думаю, что хмурый взгляд — это что-то новое, он не делал ничего, кроме как хмурился, с тех пор как столкнулся со мной. Как идиотка, я начинаю тараторить:
— Я Виктория, девушка Колтона. Он хочет, чтобы я была здесь, понимаешь, из-за его родителей. — Я показываю пальцем через плечо парня на закрытую дверь Колтона. — Мы спали. Он все еще спит. — Я выдыхаю разочарованный вздох и решаю, что должна просто заткнуться.
Он снова оглядывает меня с ног до головы. Я дрожу под его тяжелым взглядом.
— Неважно, Феникс. Мне все равно. Здесь чертовски холодно. — Он кивает на термостат на стене. — Не против немного подкрутить эту штуку?
— Да. Конечно. То есть, я уже… подкрутила. — Мои щеки пылают от того, как прозвучали мои слова. — Это совсем не то, что я имела в виду.
Его брови опускаются в замешательстве. Что я делаю? Он не может знать. Что со мной не так? Все дело в этом парне. Он делает меня глупой.
— О-о-окей, — выдыхает он. Он собирается уходить, но не прежде, чем в последний раз окинет меня взглядом, как будто думает, что мне больше подойдет смирительная рубашка.
