вам подойти — вот и всё.
И, неловко поклонившись, он вышел из залы. Вальтер был рассержен, а его собеседники не могли прийти в себя от изумления.
— Я и не знал, капитан Кросби, что вы были в Кенсингтонском дворце, — сказал Паркер. — Это правда?
— Правда, — отвечал Вальтер. — Я не могу теперь же объяснить вам, как всё это случилось. Но что бы там ни было, у Смита были, очевидно, свои причины наведаться сюда. Его посещение меня касаться не может, но для вас оно будет иметь последствия.
— Я думаю, что нам лучше всего уходить отсюда как можно скорее, — сказал Бромфильд.
— Я думаю то же, — подтвердил Вальтер. — Я не могу быть вам полезен, иначе я бежал бы с вами. Предоставьте мне обделать дело с хозяином.
Оба посетителя разом поднялись и направились было к выходу, но в зал вошёл уже Кулленфорд в сопровождении двух вооружённых полицейских и, быстро подойдя к столу, сказал:
— Я уже давно слежу за вами, господа. Наконец-то я нашёл вас. Я имею приказ арестовать вас, подписанный шестью членами Тайного совета, и должен вас отправить в Ньюгетскую тюрьму.
— В чём нас обвиняют? — спросил полковник.
— В изменнических действиях, — отвечал Кулленфорд. — Вы будете заключены в Ньюгетской тюрьме под крепкий караул. Посмотрим, что будет, когда вас станут допрашивать. Говорят, образовался большой заговор. У нас есть против вас три свидетеля: Лент, Уомбалль и Вильсон.
— Три негодяя! — воскликнул полковник. — Нам нет спасения, — шепнул он Бромфильду.
— Сопротивляться бесполезно, — сказал Кулленфорд. — Со мной здесь экипаж, который может вас доставить в Ньюгет.
— Да, лучше будет покориться, — произнёс Бромфильд. — Вы очень счастливы, что унесли ноги из этой ловушки, — прибавил он, обращаясь к Вальтеру.
— Если дело идёт о заговоре Лента, то вы оба можете доказать, что были в то время в Сен-Жермене.
— Конечно, мы можем это сделать, — сказал Паркер.
— Предоставьте им действовать самим, капитан Кросби, — прервал его Кулленфорд. — Они сами могут постоять за себя.
— Мы, наверно, сошлёмся на него, как на свидетеля, — сказал Бромфильд, — и мы…
— Идём, господа, садитесь в экипаж, — прервал его один из полицейских. — Нечего больше мешкать.
Арестованных увели.
Было запрещено выходить во двор, а хозяин гостиницы должен был строго следить, чтобы во время ареста всё было спокойно, пока арестованные не тронутся в путь.
Таким образом всё обошлось тихо.
XI. Гроза надвигается
Дней десять спустя после посещения Вальтером Кенсингтонского дворца полковник Тильдеслей и Беатриса в один прекрасный вечер гуляли по аллеям майерскофского парка.
Беседа их была не весела: виды на будущее якобитской партии повсеместно становились всё более и более безотрадными.
Как ни противился полковник Тильдеслей бегству, но становилось очевидным, что ему придётся оставить свой дом и искать спасения во Франции.
Хотя его и вызвались провожать несколько друзей, в том числе и полковник Тоунлей, но сердце его было разбито. Он скучал по Вальтеру и нетерпеливо ждал его возвращения.
Беатриса одинаково чувствовала себя несчастною. Не имея вестей от Вальтера с того самого времени, как он уехал, она мучила себя самыми мрачными предчувствиями. Иногда ей начинало казаться, что он уже брошен в тюрьму и больше не вернётся, но отцу Джонсону удавалось уговорить её отогнать эти мрачные мысли.
В этот вечер полковник и священник, выйдя из парка, пошли полем, а Беатриса вернулась назад. Подходя к дому, она заметила недалеко от моста, переброшенного через ров, всадника и сразу узнала в нём Вальтера. Тот тоже увидел её, быстро соскочил с лошади и, бросив поводья Горнби, вышедшему ему навстречу, бросился к ней. Беатриса в волнении остановилась под одним из дубов, которыми была обсажена аллея.
— У вас вид такой, как будто вы достигли полного успеха, Вальтер! — сказала она, сердечно поздоровавшись с приезжим.
— Да, я добился успеха, поскольку дело касается лично меня, — отвечал он. — Я виделся с королевой!
— С царствующей королевой? — спросила она с изумлением.
— Да, я виделся с нею дважды в Кенсингтонском дворце, и оба раза она была чрезвычайно милостива ко мне. Теперь не время рассказывать о всех подробностях свидания, скажу только, что я встретил её случайно, когда она садилась в шлюпку у Уайтхоллского дворца. Она пожелала, чтобы сэр Тренчард представил меня ей. На следующий день он возил меня в Кенсингтонский дворец, где я имел аудиенцию, во время которой она выказала большую благосклонность ко мне. Через два дня я был вторично принят в её прощальной аудиенции, и она была ещё милостивее, чем в первый раз.
— Всё это чрезвычайно радует меня, Вальтер, — сказала Беатриса. — Но я слишком предана королеве Марии Моденской, и ваша королева мало интересует меня.
— Послушайте, бросьте ваше предубеждение против неё. Я уверен, что вы привязались бы к ней и пожалели бы её.
— Пожалела бы её, Вальтер? — воскликнула Беатриса с изумлением.
— Да, пожалели бы, — продолжал Вальтер. — Она очень несчастна.
— Как, однако, я ошибалась! Я думала, что она недоступна никаким чувствам.
— Напротив, она горько жалеет о своём поступке относительно отца.
— Вы изумляете меня! Это примиряющая черта в её характере.
— Я надеюсь, что отец простит её, — заметил Вальтер.
— Очень может быть. Король Иаков так добр, что может простить её.
— Будем надеяться — сказал Вальтер. — Но позвольте задать вам один вопрос. Если бы она предложила вам быть её фрейлиной, приняли бы вы такое предложение?
— Нет, — решительно отвечала Беатриса. — У меня только одна государыня — Мария Моденская, и никакой другой я служить не буду. Я еду обратно в Сен-Жермен. Полковник едет со мною.
— Ему небезопасно оставаться здесь, — сказал Вальтер. — Полковник Паркер и доктор Бромфильд уже заключены в тюрьму. Скоро будут произведены большие аресты.
— Но Тильдеслею сильно не хочется расставаться с этим местечком, Вальтер. Ему всё кажется, что он уже не вернётся сюда, и он впал от этой мысли в меланхолию.
— Когда он попадёт в Сен-Жермен, он оправится. Может быть, ему придётся провести несколько лет за границею, а затем, я уверен, он вернётся.
— Вы поедете с нами, Вальтер?
— Не могу обещать
