тахты чемодан, принялась укладывать вещи Данилы. Он мог появиться с минуты на минуту, а ей дорог каждый миг, проведенный с ним!
Нина проводила мужа до военкомата. Сидя уже в грузовике среди других мужчин, Данила махал ей рукой и кричал что-то. Слова трудно было разобрать, потому что кричали все.
Данила был в фуражке и шинели защитного цвета. Нечто самоуверенное, непривычное для глаз Нины, появилось в его осанке.
И странно, эта самоуверенность подействовала на Нину успокаивающе.
Дома ее ожидала Катя с газетой в руках, хотя от усталости у нее слипались глаза.
— Не выгонишь, останусь переночевать, — такими словами встретила она хозяйку комнаты.
— Господи, Катенька, ничего лучшего ты не могла предложить!
«Дружок мой, чуткий, заботливый!» — думала Нина, лежа возле спящей Кати. Потом мысли ее переносились к Даниле: пока он учится на курсах, можно быть спокойной за его жизнь, а там кто знает, — должна же когда-нибудь кончиться война! Им обязательно повезет с Катей!
Первое письмо от Данилы, вместившее целых пять дней разлуки: что делал, о чем думал, какой представлял себе Нину, — было похоже на дневник. Нина читала про себя, читала вслух, потом дала прочитать Кате, требовательно ожидая ее мнения.
Подруга опять, как когда-то в госпитале, сказала ей ту же фразу:
— Он любит тебя, Нина, очень любит.
Нина удвоила старания на работе: она настолько уже хорошо знала свое дело, что не отказалась от двух учениц, которых предложил ей начальник цеха.
— Будете писать мужу, кланяйтесь ему от меня, — попросил Николай Николаевич и сам поклонился своей лысеющей головой. — Трудновато мне без главного инженера, деловитый был.
«А мне-то каково, если бы вы знали!» — чуть не сорвалось с губ Нины.
Глава 21
Это было совсем не просто — взять и решиться вместо двух станков встать за четыре!
Когда Катя читала заводскую многотиражку, где назывались имена многостаночниц, то в одном, то в другом цехе, — она невольно ловила себя на чувстве зависти: отважные, не побоялись и хорошо справляются!
Катя стремилась разузнавать, кто они, давно ли на станках, и всегда затаенно волновалась, если оказывалось, что на заводе недавно: ни довоенного стажа позади, ни училища. Вот, стало быть, как, Екатерина Ермолова!
Работая на своих одношпиндельных полуавтоматах, Катя с особым пристрастием проверяла свою работу.
Было все в норме и даже лучше. И вот это лучше давало Кате право надеяться в будущем, что и на четырех станках она сумеет обойтись без наладчика. Иначе к чему огород городить!
Жаль, нет Данилы Седова. С его дружеской поддержкой она давно бы покончила со своей боязнью!
Зато оставалась Нина, и было похоже, что они как будто обменялись ролями. Каждый день одни и те же разговоры: бери да бери четыре станка! А на первое время Нина обещала «выколотить» из мастера Вагоновой первоклассного для Кати наладчика.
— Ладно, веди к тете Лизе! — наконец сдалась Катя.
Елизавета Силовна встретила ходоков в конторке и лишь услыхала, о чем речь, не поленилась, встала со своей точно отполированной табуретки, раскрыла мощные длани для объятия.
— Ну, Катерина, извела ты меня! Давно я на тебя зуб имею. Значит, мы дело обмозгуем так… — и Елизавета Силовна, не тратя времени, раздобыла к станкам Кати слесарей-ремонтников.
Мастер понимала, как важен для многостаночницы единый режим настройки станков, — тогда знай себе, в определенном темпе, ходи от станка к станку, ставь поковку, снимай готовое кольцо.
Затем к месту работы пожаловали монтажники, дружно сдвинули Катины работяги на двадцать сантиметров поближе друг к другу, чем сэкономили для станочницы несколько шагов, а за три смены подсчитать — километры натянет! Расчет тут прост: меньше усталости, лишние кольца для фронта.
Катя в эти томительные дни мучилась одним желанием: лучше бы не знать, когда будут готовы станки, а прийти в цех и вдруг, бац, — становись к двум парам! Но об этом не скажешь тете Лизе — неудобно, да и мастер ведет свои расчеты, придерживается испытанных правил. Для нее каждый новый почин должен обязательно начинаться с дневной смены, чтобы станочница за ночь хорошо выспалась и была полна сил. К тому же в дневную смену больше работает технического персонала, чуть какая заминка в станках, — на ходу исправят!
Елизавета Силовна была очень чувствительна к отзывам заводской прессы и к тому, что говорилось об ее отделении на диспетчерских сводках.
— Смотри, не вздумай читать вечером, не дай бог сон прогонишь, — наказала тетя Лиза Екатерине накануне важного события. — У меня чтобы завтра яблочком румяным быть! — и для острастки погрозила пальцем.
Катя улыбнулась.
— Выспаться обещаю, а вот румянца, — она развела руками, — не взыщи! Отощала малость.
— Верно говоришь, ох, верно, — подхватила Елизавета Силовна. — До чего же мне жалко вас — молоденьких. Ни за нюх табаку ваши лета проходят. А чем они потом вознаградятся? — Она вздохнула. — Ну, давай топай до дома, да на боковую. Покусать-то найдется что?
— Найдется. Картошка есть от бабушки.
— Пчела она у вас трудолюбивая. Увидишь, поклон от меня, слышь, передавай. Непременно!
Все обошлось куда проще, нежели заранее мерещилось Кате. Готовые станочки с подвезенной поковкой уже ждали ее. И ни одного любопытного рядом, ни единого представителя из многотиражки.
Катя пустила станки, выточила по первому кольцу; наладчик проверил их, велел продолжать. Резцы стояли один к одному, с такими полсмены можно не беспокоиться!
В первые часы работы Катя ничего не видела вокруг себя, одержимая одной заботой не опоздать бы снять готовое кольцо на том или другом станке, а потом как можно плотнее вставить поковку в шпиндель.
Бывало, на своей паре станков Катя работала почти машинально с приобретенной профессиональной точностью. Она могла спокойно поговорить с соседом, посмотреть, что делается на его станках.
Сейчас Катя была точно вся скована страхом и как ни убеждала себя, что все обстоит хорошо, — чувство скованности не отпускало ее.
«Вероятно, у всех так в первое время, нужно перетерпеть. Пройдет», — успокаивала себя Катя, уже начиная испытывать такую усталость во всем теле, словно проработала две смены подряд.
— Тяжело, девонька, а? — спросила Вагонова, появляясь за Катиной спиной. — А ты знаешь что, думай-ка о тех, кто за нас там сражается… Им-то, родимым, каково!
— Да я ничего, тетя Лиза. Только бы справиться, — заправляя выбившуюся прядку волос под платок, проговорила, несколько приободриваясь, Катя.
Нина сама спешила проверить за Катю кольца, едва у нее скапливалась небольшая стопочка, хвалила:
— Чудо точишь, подруженька!
Нина торопила, гнала дни. В начале октября, перевозя с помощью Кати овощи с огорода, где почему-то живее, чем дома, возникал перед нею
