героини первые две буквы составляют инициалы автора; те же инициалы скрыты в имени и отчестве дяди Берлиоза, Максимилиана Андреевича Поплавского, который к тому же поселен автором в родном ему Киеве. Антропоним Иван Бездомный позаимствован из гудковской поры жизни писателя — таков был псевдоним одного из рабкоров газеты «Гудок», обработкой писем которого занимался Булгаков. Аннушка-Чума была названа по имени соседки в доме на Большой Садовой и т. д..
«Композиторская» фамилия Берлиоза становится частью музыкального кода, поддерживающей фаустианские аллюзии романа. Я. Полонский называл Гектора Берлиоза (1803–1869), французского композитора и дирижера, «музыкальным Мефистофелем» (Каганская, Бар-Селла 1984: 13). Он был автором «Фантастической симфонии» (имеющей подзаголовок «Эпизод из жизни художника»; 1830), четвертая и пятая часть которой носили названия «Шествие на казнь» и «Сон в ночь шабаша ведьм», т. е., как и роман Булгакова, включали образы Христа и сатаны. Среди других произведений Берлиоза стоит упомянуть 8 сцен из «Фауста» (1829), «Осуждение Фауста» (1846) и ораторию «Детство Христа» (1854). Использованная Берлиозом легенда имеет ряд сюжетных перекличек с МиМ: героиня-ведьма, черная месса, дьявольский бал, всепоглощающая любовь, правда, у композитора — губительная и обманывающая, и пр. (см.: Магомедова 1985). В «Фантастической симфонии» герою, как и булгаковскому Берлиозу, отсекают голову. Именно произведения по мотивам Гете дали толчок творческой энергии композитора. В своих мемуарах он писал: «Непосредственно следом за сценами из Фауста, все еще находясь под впечатлением Гете, я написал „Фантастическую симфонию“». Как и некоторые другие музыканты, упомянутые в романе, Берлиоз был связан с Россией: концертировал там в 1847 и 1867–1868 гг.
редактор толстого художественного журнала и председатель правления… —
из-за портретного сходства — невысокий рост, лысина, громадные очки в роговой оправе, поучающий тон — прототипом Берлиоза, председателя МАССОЛИТа, а в ранних вариантах романа еще и главного редактора журнала «Богоборец», считали главу РАПП (Российской ассоциации пролетарских писателей) и главного редактора журнала «На посту» («На литературном посту») Леопольда Леонидовича Авербаха (1903–1937). Исследователями отмечена возможная музыкальная антропонимическая игра: Авербах — Берлиоз. Варианты романа, в которых обнаруживаются разночтения во внешности персонажа (например, «темноволос» — «черноволос»; «лысина» и т. п.), позволили называть в качестве его прототипа и других партийных деятелей от литературы. Среди них главный редактор журнала «Красная Новь», впоследствии советский дипломат Ф.Ф. Раскольников; редактор театральных журналов В. Блюм; глава Народного комиссариата просвещения А.В. Луначарский. Так, в ранней редакции Берлиоз «в пенсне, лысоват», гладко выбрит, одет в гимнастерку, защитные штаны и сапоги. Эти детали обеспечивают визуальное сходство с обликом Луначарского, носившего полувоенный френч, атрибут партноменклатуры, и сапоги; созвучными имени первого наркома просвещения были и первоначально обыгрываемые имена Антон и отчество Антонович. Могли быть прототипами и писатели Демьян Бедный (солидный, добротно сколоченный человек, похожий на военного в генеральском чине) и Михаил Кольцов.
Булгаков с иронией изображает эрудицию Берлиоза, да и мастер говорит о нем с некоторой снисходительностью: «…тот, сколько я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал» (5, 133). Эрудиция атеиста, довольствующегося только доводами разума, противопоставлена творчеству мастера, вдохновенному «угадыванию», проникновению в тайны бытия, в мировую мистерию.
В архиве Булгакова хранятся три т. н. Списка врагов, составленных самим писателем и его женой (см. Булгаков 1989: 120–121). Все указанные исследователями прототипы Берлиоза, кроме Демьяна Бедного, входят хотя бы в один из этих списков.
Берлиоз в романной структуре — антагонист мастера и, в итоге, самого Булгакова. Спор Берлиоза с иностранным профессором в экспозиции романа по ряду религиозно-философских вопросов выливается, в сущности, в ершалаимский сюжет и является его продолжением после исчезновения Берлиоза из сюжетной канвы произведения.
В первой тетради Черновиков романа, представляющих собой, как известно, обрывки рукописи, смысл которых может быть интерпретирован лишь с определенной степенью гипотетичности, после рассказа о гибели Берлиоза и погоне Иванушки за неизвестным шло замечание: «На бульварном к<ольце был/будет> воздвигнут пам<ятник>» (562-6-1-61). Следуя логике повествования, наиболее вероятно, что имелся в виду памятник погибшему Берлиозу. Видимо, сама мысль об увековечении памяти такой ничтожной личности вызывала у Булгакова столь резкое неприятие, что он отказался и от памятника Берлиозу, и от включенного в ранние редакции монумента поэту Житомирскому, помещенного им было перед Домом Грибоедова.
МАССОЛИТ —
вымышленная писательская организация. Булгаковская аббревиатура могла бы обозначать, например, Московскую Ассоциацию ЛИТераторов или МАССОвую ЛИТературу. Такие аббревиатуры были вполне в духе времени — например, РАПП или ФОСП (Федерация объединений советских писателей).
От редакции к редакции Булгаков модифицирует аббревиатуры, иногда расшифровывая их, иногда оставляя это занятие читателю. В разных вариантах 3-й редакции эта организация именовалась Вседрупис (Всеобщее дружество писателей; 562-6-4-5 об.), Миолит (562-7-2), Всемирное объединение писателей (Всемиопис; 562-6-5), в 4-й — Всемирное объединение литераторов и т. д. Многослойные и неудобоваримые аббревиатуры, заполонившие послереволюционную жизнь, воспринимались Булгаковым как искажение языка. В «Записках на манжетах» он саркастически описал реакцию на сокращение Дювлам — первую увиденную по приезде в Москву аббревиатуру (двадцатилетний юбилей Владимира Маяковского). Во всех случаях рассматриваемая аббревиатура представляет собой знак некой советской организации закрытого, «эзотерического» типа.
Союз писателей, по свидетельству Ахматовой, Булгаков называл «Союзом профессиональных убийц» (Чуковская 1997: 394), последнее соотносится с отношением в МиМ московских литераторов к мастеру.
Иван Бездомный (Понырев) —
в качестве псевдонима Булгаков дает одному из основных персонажей МиМ свой собственный псевдоним времен работы в газете «Гудок» (2, 710). Поиски имени героя были, как обычно у Булгакова в последнем романе, довольно долгими. Он пробовал варианты фамилий и псевдонимов: Антоша Безродный, Иванушка Попов, Иван Николаевич Попов, Иванушка Безродный, «Иван Покинутый (известный всему СССР поэт)» (562-6-4-7 об.); Иван Петрович Тешкин, «заслуживший громадную славу под псевдонимом Беспризорный» (562-6-4-15); «Понырев, Палашов, Пушкарев» (562-9-1-2 об.); Палашов — «Безбрежный» (562-10-2-2). Направление поисков понятно: герой — молодой поэт 1920-х гг., имеющий пролетарское происхождение. Обычно, по примеру Горького, такие поэты выбирали себе значимые псевдонимы, призванные продемонстрировать их принадлежность к угнетаемому классу или, наоборот, причастность к прекрасному новому миру. Можно вспомнить в этой связи известных поэтов: Демьяна Бедного, Михаила Голодного, Михаила Ясного и т. п.
В начале романа Иван Бездомный — пролетарский поэт, автор написанной по заказу Берлиоза атеистической поэмы. Его литературный прообраз — поэт-авангардист Иван Русаков из первого романа писателя «Белая гвардия» — в финале произведения кается в написании богохульных стихов.
Образ Ивана Бездомного исследователи возводили к Демьяну Бедному (автору известного сатирического пародийного «Нового завета без изъяна евангелиста Демьяна» — 1925); к крестьянскому поэту Ивану Приблудному, Александру Безыменскому, Ивану Старцеву (Чудакова 1988: 124–125) и Александру Жарову.
Засилье антирелигиозных произведений отвечало ментальным установкам нового строя и приветствовалось властью (см., например, поэму «Иисус-душегуб» И. Березарка, которая «…всерьез обсуждалась в стенах Ростовского университета при участии не только профессоров, но даже и представителей духовенства» — Березарк 1972: 91).
