Теперь Бэзил Дин пригласил ее в художественный фильм “Взгляни и рассмейся”, который он ставил на Илинг-студиос с Грейси Филдз. Вслед за Оливье, игравшим пять лет назад в “Бо Жесте”, она быстро обнаружила, что Дин был создан для амплуа язвительного надсмотрщика. Во время короткой любовной сцены с Джоном Лодером Вивиан сильно волновалась. Дин, по его собственному признанию, не сделал на это никакой скидки, и, если бы не добрая поддержка Грейси, она могла совершенно пасть духом.
Стремительный театральный взлет мисс Ли давно уже стал легендой: в истории лондонской сцены фактически не встречаются золушки, этот тип более характерен для фабрикующего мифы Голливуда. Когда театральный менеджер Сидни Кэрролл набирал труппу для новой вест-эндской постановки ”Маска добродетели”, ни одна из приглашавшихся им актрис не смогла дать согласия на большую роль Анриетт Дюкеснуа, французской проститутки, притворяющейся прелестной юной девственницей. Тогда Кэрролл, прельщенный главным образом идеальными внешними данными Вивиан, решил предложить роль ей.
«Я была совершенно беспомощна, — вспоминала она позднее. — Каждый день на протяжении трехнедельных репетиций меня едва не выгоняли вон, так как я никуда не годилась… Кто-то из персонажей пьесы говорил мне: ”Я потребую от вас многого”, на что я отвечала: ”Уверена, не большего, чем джентльмены”, после чего зал взорвался от хохота, а я никак не могла понять почему. Вот какой я была дурочкой. Вероятно, мне удалось всех рассмешить благодаря определенному чувству ритма».
Мисс Ли обладала не только чувством ритма, но и другими достоинствами. На премьере, состоявшейся 15 мая 1935 года, она затмила всех своей обворожительной игрой. Говорила она, пожалуй, чересчур тихо, но в зал проникало нечто волшебное и необычное, большее, чем красота, обаяние или грация, — нечто исключительное, чего нельзя назвать словами. Магия звезды.
Кэрролл, уже успев это почувствовать, пригласил на спектакль Александра Корду. Кроме того, именно он предложил изменить ее имя на более женственное ”Вивьен”. Так появилась актриса Вивьен Ли, ставшая звездой с момента рождения. Репетируя ”Маску добродетели”, дебютантка получала десять фунтов в неделю. На следующее утро после премьеры ее рекламировали больше всех молодых английских актрис. Ее добивался Голливуд. Однако победил Корда со своим пятилетним контрактом, который обязал Вивьен сниматься всего два раза в год, предоставляя ей свободные шесть месяцев для работы в театре.
Вивьен впервые встретилась с Ларри, когда ”Маска добродетели” еще шла на сцене. Она ужинала в ”Савое” с Джоном Бакмастером, сыном Гледис Купер. Он указал ей на Оливье и его жену, сидевших за соседним столиком, и заметил: ”До чего же забавно выглядит Ларри без усов”. Непонятно почему, но эта реплика рассердила Вивьен. ”Я возмутилась и произнесла весьма напыщенно, что ничуть не нахожу его смешным. Когда мы уходили, Ларри подошел к нам и пригласил меня провести с ними вместе уик-энд. Я ответила, что он, конечно, имеет в виду и моего мужа, и мы приняли приглашение; я помню, что мы играли в футбол, а потом Ларри, поднимавший оглушительный шум, вдруг уснул как убитый, свалившись под пианино”.
Таким образом, начало оказалось не особенно романтическим. В январе 1936 года они едва не встретились вновь. Оливье в это время играл Ромео на сцене ”Нью”. Вивьен, покончив с “Маской добродетели” и ожидая сигнала от Корды, отправилась в этот театр на прослушивание к Гилгуду и Байам-Шоу, которые собирались ставить “Ричарда II” с Драматическим обществом Оксфордского университета. Пока Оливье, не подозревая о ее присутствии, сидел у себя в грим-уборной, Вивьен, на подмостках, прочитала и получила небольшую роль Королевы. Четыре месяца спустя, в другом театре, они увидели друг друга через рампу. Айвор Новелло привел Вивьен в “Лирик” на утреннее представление пьесы Дж. Б. Пристли “Пчелы на палубе”, поставленной новым содружеством в составе Оливье, Ричардсона и автора. Оливье без труда узнал ее в ложе — зал был фактически пуст.
Провал этой драмы был для Оливье жестоким разочарованием. Репетируя роль с обычным пылом, он не упустил случая поранить пальцы, спускаясь на “палубу” по канату. Однако спектакль не смог собрать зрителей, а у прессы вызвал разноречивые отзывы. Создавалось впечатление, что ведущие критики, Эгейт и Браун, побывали просто на разных премьерах. Айвор Браун счел постановку исключительно забавной: “Я не знаю у Лоренса Оливье лучшего создания, чем шутливый и смешной Второй помощник капитана”. Эгейту пьеса показалась ужасной и бездарно сыгранной: “М-р Оливье выступил крайне неудачно, ибо его Второй помощник похож не на второго помощника, а на молодого банковского клерка или продавца”. Оливье пришлось возместить потери вторым фильмом у Корды.
В мае, через несколько дней после того, как Вивьен посмотрела “Пчел на палубе”, они с Ларри впервые оказались вдвоем, отправившись пообедать. А в августе Корда соединил их на три с половиной месяца, назначив на роли молодых любовников в “Пламени над Англией”, пышной романтической ленте из времен королевы Елизаветы и испанской Армады. В центре фильма были два вымышленных персонажа — Цинтия, королевская фрейлина, и Майкл Инголдсби, храбрец, морской офицер, спасшийся от испанцев и видевший, как заживо сожгли его отца.
На студии в Денхэме они столкнулись в коридоре у столовой. Она сказала, что очень рада их совместной работе. Он хмыкнул. ”В конце концов мы, наверное, подеремся. Снимаясь в кино, люди всегда раздражают друг друга”.
По прошествии нескольких недель Оливье отпраздновал рождение сына. Впервые услышав от Джилл Эсмонд, что она ожидает ребенка, он объявил ей: “Это будет мальчик, и мы назовем его Тарквинием”. (Тарквиний упоминается в “Макбете”, которым Оливье был поглощен в то время.) И младенца нарекли Саймоном Тарквином. Оливье хотел сына. Однако по воле судьбы прибавление в его семействе совпало с первым случаем, когда они с Вивьен работали вместе. Съемки растянулись на месяцы, и с течением времени они все острее ощущали свою безусловную и редкостную близость, которая не исчезала, но крепла по мере знакомства. Любовные сцены они играли с заметной искренностью, и всем вокруг съемочной площадки стало ясно, что эти родственные души внезапным, неумолимым и роковым образом тянет друг к другу. По традиции в Денхэме во время обеда за большими столами собиралась вся съемочная группа. Но главные звезды стали удаляться от остальных и сидели вдвоем, поглощенные лишь обществом друг друга; во время длинных перерывов между съемками они тоже все чаще проводили время вместе.
Воздвигая свою киноимперию, Корда подписывал контракты скорее, нежели мог реально использовать найденные таланты, при всем том в подавляющем большинстве случаев его вклады приносили проценты. Вот и сейчас, через год после заключения договоров с
