class="p1">— Я так не думаю… Пойдём, я провожу тебя до твоей комнаты.
Мы молча входим в Дом. Он скрипит костями, будто немощный старик.
Каждый шаг — новый скрип.
Во мраке чудится, что по углам притаились чудовища… Они взирают на нас из темноты, готовясь нанести удар. Дышать становится трудно, и я уже готова умолять Дина взять меня за руку, когда его пальцы касаются моих. Едва-едва. Но этого оказывается достаточно, чтобы приступ паники прошёл.
Миновав холл, мы оказываемся у лестницы. Четыре пролёта, длинный коридор и вот она, дверь моей комнаты. Конечная наша остановка.
Мечтаю сказать что-то новое, но кроме очередного «спасибо», ничего в голову не приходит.
— Приятных снов, Кара… — желает Дин. В голосе его появляется хрипотца, от которой внизу живота разливается лава — будто спящий вулкан ожил.
— И тебе…
Тихо прикрыв за собой дверь, я бреду в ванную и кое-как в темноте обтираюсь холодным полотенцем.
Вернувшись, забираюсь на кровать и зарываюсь с головой в покрывало. Несмотря на усталость, заснуть не получается.
Прокручиваю в голове сегодняшний день. Дежурство. Забота Дина. Биргер с его чудо-мазью. И среди калейдоскопа событий — Тина…
Тяжесть её слов снова наваливается на плечи. Что всё-таки она имела в виду? Известно ли что-нибудь об этом Дину и стоит ли об этом спрашивать? Спустя вечность, я всё-таки забываюсь тяжёлым сном.
В заточении. Бояться нужно людей
Снова какая-то тварь проползла по руке. С размаху прихлопываю её, даже не поморщившись, и вытираю руку о штанину.
Привыкаешь ко всему.
И к подобным вещам я тоже уже привыкла. Первое время визжала, потом уже молча сбрасывала с себя живность, теперь давлю нещадно — жизнь заставила поменять приоритеты и отучила бояться насекомых.
Чем больше раздавлю — тем меньше их будет шнырять по камере.
Страха больше нет.
Бояться нужно людей — так Дин сказал однажды и был прав. Только вот бояться нужно не только Регента с его фантомами и полицией Внешности, но и самых близких — тоже. А доверять нельзя никому.
Доверие — штука хрупкая. Как стекло. Сброшенное предательством с высоты — разлетается вдребезги.
И как ни уворачивайся от осколков — обязательно заденут.
17 глава. Будни новенькой
Утро наступает неожиданно скоро. Проверяю свои раны: они ещё не затянулись, но кожа уже загрубела и крови больше не видно. Аккуратно принимаю душ, чищу зубы и отправляюсь завтракать.
На террасе довольно пусто: почти все уже позавтракали и разошлись по своим делам. Это я сегодня припозднилась. В столовой тоже никого, кроме Ви-Ви и её помощников, так что решаю быстренько поесть прямо здесь и отправится на новое дежурство.
С благодарностью принимаю из рук заботливой поварихи тарелку с кашей и выбираю ближайший к кухне столик.
В задумчивости жую, размышляя о вчерашних словах Тины. При свете дня они теперь кажутся глупостью, так что я решаю подождать несколько дней, прежде чем приставать с расспросами к Дину.
В конце концов, ведь даже Биргер признал Тину несносной и посоветовал не обращать на неё внимания.
— Эй, привет! Ну и как наши руки? — Дин с кружкой чая подсаживается ко мне.
— Всё хорошо! — демонстрирую ладони. — Ещё пара дней и даже следов не останется.
— Отлично! А я тут поговорил с отцом… И выпросил тебе выходной, чтобы твои раны как следует зажили.
Я смущаюсь. На острове я провела всего пару дней и подобные привилегии могут испортить отношение местных ко мне.
— И всё-таки я лучше поработаю…
— Но отец-то согласился, тем более, что наша экскурсия ещё не окончена. — Дин заговорщически подмигивает. — Я показал тебе всё, что важно для успешного выживания здесь, но ведь есть и другие вещи.
— Это какие же?.. — собираю грязную посуду со стола, чтобы отнести на кухню.
— Ну… Пожалуй, я мог бы показать тебе нашу библиотеку.
— О, это было бы чудесно! — от такого предложения я точно не могу отказаться. — Обожаю книги! Я с удовольствием, но только после работы, — твёрдо заявляю я.
— А ты не так проста, как кажешься, да?..
Дин довольно кивает и вместе мы направляемся на поле брани.
***
Отработав полную смену в Теплице, прополов кучу грядок и надёргав, наверное, целую тонну травы, я чувствую себя как никогда счастливой. Никаких нареканий. От заката до рассвета я пахала, прерываясь только на обед или чтобы попить воды.
Поужинав, мы отправляемся в Библиотеку Либерти.
Она поражает. Круглая комната ломится от книг. Конечно, она не сравнится с городской Библиотекой, где книг, наверное, как песчинок в море. Только все песчинки лежат в строгом порядке в определённых секциях. И у каждой — своё место в безмятежном море знаний.
Разрешённые. Рекомендованные. Нейтральные. Развлекательные.
Сколько себя помню, я всегда выбирала нейтральные книги — в них хоть что-то можно было почерпнуть.
— Вот… — демонстрирует Дин, окидывая взглядом комнату. — Конечно, не так много, как хотелось бы… Часть книг досталось нам в наследие от самого острова, часть мы принесли с собой.
У меня перехватывает дыхание. Ощущение, что сами книги живые и дышат. Беру одну, даже не глядя на заголовок. Открываю. Шелест страниц. Выхватываю глазами случайный абзац.
Если ты когда-нибудь повстречаешь человека, и он покажется тебе… непохожим на тебя и на других… одного из тех редких людей, которые проходят среди нас как ослепительные звезды… постарайся не забыть, что знать таких людей — большое счастье, но любить их опасно6.
Захлопываю книгу, отчаянно краснея.
***
Воскресным утром я появляюсь в Красном зале, когда все уже собрались, и пристраиваюсь у облезлой стены у самого входа.
Судя по всему, давным-давно здесь был театр: об этом свидетельствуют и кресла с бледной красной обивкой, и старые рваные портьеры по бокам от сцены. Каждый новый ряд выше предыдущего, так всем присутствующим видно, что творится на сцене.
Сейчас там никого, только стойка сбоку и переносная доска — такие стоят в классных комнатах.
Наконец, в дверях появляется Магнус и поднимается на сцену. Люди не просто приветствуют его, они, выбросив вверх руки со сжатыми кулаками, громко скандируют:
— Ли-бер-ти! Ли-бер-ти!
— А ты почему не приветствуешь нашего лидера? — рядом вырастает Фолк.
— Что значит «либерти»? — спрашиваю, вместо ответа.
— Свобода, что же ещё? — отвечает он со скучающим видом. — Здесь все помешаны на свободе, разве ты ещё не заметила? — в его словах насмешка.
— А разве свобода — это плохо?
— Сама по себе — нет. Но пораскинь мозгами… — он стучит указательным пальцем по голове, — какая же это свобода, если тебя учат, как жить, что говорить
