Глаза маленькой королевы наполнились слезами. Она молчапоказала всем предмет, который ей передал Эрионд. Это была крошечная вязанаяшерстяная шапочка, мокрая и грязная.
— Это моего ребенка, — промолвила она сдавленнымголосом. — Она была на нем в ту ночь, когда его выкрали.
Дарник прокашлялся, явно взволнованный.
— Поздно, — сказал он спокойным голосом. —Может, на ночь остановимся здесь?
Гарион взглянул на охваченную переживаниями Сенедру.
— Не думаю, — ответил он. — Пойдемте немногоподальше.
Дарник тоже посмотрел на королеву.
— Ладно, — согласился он.
Через полмили пути они достигли развалин давно заброшенногогорода, полузаросшего буйной растительностью. На когда-то широких улицах рослидеревья, пустые башни были сплошь увиты лианами.
— Неплохое место, — высказал свое мнение Дарник,оглядев развалины. — И чего люди сбежали отсюда?
— Причин может быть много, Дарник, — предположилаПолгара. — Чума, политика, война. Даже причуда.
— Причуда? — не понял Дарник.
— Это Найс, — напомнила она ему. — Здесьправит Салмиссра, и ее власть над народом — самая абсолютная во всем мире.Стоило ей раз приехать сюда в прошлом, посмотреть и повелеть людям уйти отсюда— они и ушли.
Дарник замотал головой, не соглашаясь с таким объяснением.
— Этого не может быть.
— Может, дорогой. Я знаю, что может.
Они разбили лагерь среди руин, а наутро отправились дальше,держа путь на юго-восток. Углубляясь в найсанские джунгли, они заметили, чторастительный мир меняется. Деревья становились выше и толще, а подлесок — всегуще. Заглушавшие все прочие запахи гнилостные испарения от стоячей водыделались все более невыносимыми. Совсем близко к полудню задул легкий ветерок,и до Гариона временами стал доноситься неизвестный слабый запах, приторносладкий, от которого он начал испытывать легкое головокружение.
— Что это за приятный запах? — спросила Бархотка,и взгляд ее карих глаз потеплел.
И вот за поворотом взорам путников предстало стоящее рядом сдорогой во всей красе дерево, подобного которому Гарион никогда не видел.Листья дерева блестели золотом, с ветвей свисало множество малиновых лиан,красные, голубые и бледно-лиловые цветы густо покрывали его крону, а средиэтого буйства красок выделялись сверкающие пурпурные плоды, налитые до такойстепени, что вот-вот, казалось, готовы были лопнуть. Гарион почувствовал, чтоэто величественное дерево притягивает к себе берущей за душу красотой иароматом.
Бархотка с мечтательной улыбкой на лице раньше Гарионанаправила свою лошадь к дереву.
— Лизелль, стой! — крикнула Полгара, и ее голоспрозвучал, словно удар бича.
— Но почему? — Голос Лизелль дрожал от нетерпения.
— Не двигайся! — скомандовала Полгара. — Тыперед смертельной угрозой.
— Угрозой? — удивился Гарион. — Это ведьтолько дерево, тетушка Пол.
— Все за мной, — продолжала командоватьПолгара. — Крепче держите поводья и ни шагу к дереву.
Она спешилась и шагом повела лошадь вперед, крепко держаповодья обеими руками.
— А в чем дело, Полгара? — спросил Дарник.
— Я думала, их все поуничтожали, — проворчала она,глядя на величественное дерево с суровой ненавистью.
— Уничтожать? Такую красоту? Кому это нужно? —удивилась Бархотка.
— Да, красивое. С помощью красоты оно и охотится.
— Охотится? — спросил Шелк дрогнувшимголосом. — Полгара, это же дерево, как оно может охотиться?
— А это — охотится. Попробовать его плод — значитобречь себя на верную и немедленную смерть, прикосновение же к цветку грозитпараличом всего тела до последнего мускула.
Полгара показала на что-то в высокой траве. Гарион поглядели увидел скелет крупного животного. Несколько усов свесились с дерева иуглубились внутрь животного, оплетя его замшелые кости.
— Не смотрите на дерево, — мрачным тоном приказалавсем Полгара, — не думайте о его плодах и старайтесь глубоко не вдыхатьзапах его цветов. Дерево хочет подманить вас на расстояние, где до вас дотянутсяего щупальца, усы. Езжайте не оглядываясь. — И туг она придержала лошадь.
— А ты что? — озабоченно спросил Дарник.
— Я вас догоню, — ответила она. — Мне вначаленадо поухаживать за этим чудовищем.
— Делайте, как она сказала, — приказал всем Белгарат. —Поехали.
Когда путники проезжали мимо смертоносного дерева, Гарионпочувствовал приступ горького разочарования. Отъехав подальше, он ощутил общуюразбитость.
Один раз он оглянулся и вздрогнул, увидев, как малиновые усынеистово пляшут в воздухе, стараясь поймать жертву. Потом он услышал, какСенедра издала сдавленный горловой звук, словно испытывала тошноту.
— В чем дело? — спросил Гарион.
— Дерево! — воскликнула она, хватая ртомвоздух. — Какое ужасное. Оно питается мукой своих жертв, а не только ихплотью.
Когда кавалькада свернула в сторону вслед за поворотомдороги, Гарион почувствовал, как земля вздрогнула за спиной, а затем услышалтреск, с каким горит живое дерево. Ему показалось, что он слышит ужасный крик,полный боли и злобной ненависти. Густой черный маслянистый дым пополз надземлей, и ветер донес до путников его зловонный запах.
Полгара догнала остальных примерно через четверть часа.
— Все, оно наелось, больше не захочет, — судовлетворением сообщила она, и на лице у нее появилась улыбка. — Это одиниз редких случаев, когда нам с Салмиссрой удалось договориться. — Идобавила: — Этому дереву нет места на земле.
Они продвигались все дальше в глубь Найса, следуя покогда-то наезженной, а ныне давно заброшенной и заросшей травой дороге. Примернов середине следующего дня гнедой жеребец Эрионда стал проявлять признакиактивности.
Эрионд подъехал к Гариону, который по-прежнему скакалвпереди колонны, держа меч на передней луке седла.
— Ему хочется скакать побыстрее, — тихо засмеялсяЭрионд. — Ему всегда хочется нестись.
Гарион повернулся к Эрионду.
— Эрионд, мне все хотелось спросить тебя об одной вещи.
