Я начинаю копаться в телефоне, в надежде на то, что моя невнимательность в конто веки сослужила добрую службу, и я найду какое-нибудь затерявшееся сообщение, в котором Хейден угрожает отправить меня в Сиэтл босиком, но не нахожу ничего. Ох, уж эта моя невесть откуда взявшаяся скрупулезность. А вдруг эта фраза все, на что он решится. Вдруг он ждет, что теперь я выйду на связь и понятия не имеет, что я удалила номер. Глупая, глупая нянька Аврора.
29
— Ты видела, да, видела? — Тэмми скачет около меня подобно шарику от пин-понга, пока мы идем по университетской парковке. — Я уже подумала, что у меня винные глюки, когда услышала, как Хейден Гаррисон называет тебя Котенком…
— Хейден Гаррисон что? — знакомый писклявый голос раздражает нервы хуже звука пенопласта по стеклу. Чертова Джейн и ее сверхчувствительные барабанные перепонки. Ох, она еще и в компании своих костлявых гномов-сплетниц.
— Вчера в интервью спортивному каналу он обратился к Авроре. — с гордостью сообщает Тэмми, не обращая внимания на то, что я пытаюсь сломать ей указательный палец. — Он явно на нее запал.
Злобное трио многозначительно переглядывается между собой с таким видом словно только что услышали самую большую ложь на свете. Интересно, почему людям приятнее думать о других хуже, чем они есть на самом деле? Потому что в них самих куча дерьма? Потому что они завистливы и нужен повод потрепать языком, чтобы потешить свое поросшее комплексами эго?
— Ну а почему бы и нет, Джейн? — щерится гном с джинсовой юбке длиной до пупка, глядя на свою предводительницу. — Знаменитости постоянно западают на безвестных студенток, работающих у них прислугой. Например… — делает задумчивое лицо и похлопывает себя по выпяченной губе. — Ммм. нет, я не знаю ни одного.
Гном, пытающийся стать троллем. Какое убожество. Но доказывать что-либо этим драконьим головам я, разумеется, не собираюсь — много чести для них и ниже моего гордого няниного достоинства.
— Пойдем, — тяну Тэмми за руку. — Наука ждет.
Но Тэмми на меня не смотрит. Уперевшись пятками в асфальт, она глазеет в сторону подъездной университетской дороги.
— Это даже круче, чем в Сумерках. — восхищенно бормочет она.
Прослеживаю направление ее взгляда и чувствую как ноги слабеют, а в голове и груди разрываются разноцветные фейерверки. Роберт Паттинсон, это официально: ты лошара. В надвинутой на глаза бейсболке, прислонившись мускулистым задом к стелящемуся по асфальту капоту Ауди R8(все-таки две недели трепа Джеймса Мэя и Джереми Кларксона не прошли для меня даром) стоит звездуля. Сексуальнее, чем Тор и Капитан Америка вместе взятые. Приехал ко мне. К своей Чудо-Женщине.
К дороге уже начинает стекаться толпа зевак, которые либо заинтересовались рычащим немецким агрегатом, либо признали звездулю, а я так и не могу пошевелиться. Кажется, утраченная часть мозгов все же сказалась на моей опорно-двигательной системе.
— Может, ты пойдешь к нему? — голос Тэмми врывается с жужжащее драконье перешептывание у меня за спиной.
Облизываю пересохшие губы и вздрагиваю, потому что в этот момент мы встречаемся с Хейденом глазами. Божечки, он выглядит так словно хочет меня сожрать. Ну или как будто очень соскучился.
— Еще чего. — хриплю. — Пусть сам ко мне идет.
Господи, я очень надеюсь, что он пойдет, потому что в противном случае мне придется бежать за полированной задницей его Ауди на глазах всего университета и гномов. И не факт, что я успею, потому что тачка-то быстрая: кажется, мелкий из Гранд Тур говорил, что она разгоняется за 3,2 до сотни. Ноги у меня конечно длинные, но вряд ли у меня есть шанс.
В течение тридцати секунд мы перетягиваем невидимый канат, после чего звезда стискивает челюсть и отрывает свой чемпионский зад от капота. Словно Моисей, раздвигающий море, идет в собравшуюся толпу, которая с каждым его новым шагом перед ним расступается. Мог бы взмахнуть рукой, было бы очень эффектно.
— Божечки, он идет сюда, он идет сюда. — тонюсеньким голосом верещит Тэмми, дергая меня за рукав футболки. — Он мне уже нравится. Такой красивый и сексуальный.
— Тебе все нравятся. — отвечаю машинально, потому что не в силах оторвать глаз от приближающейся фигуры. Ох, если это сон, то пусть я впаду в пятилетнюю кому.
«Страсть обуздать не в праве мы, да и не в силах наших. А губы нам для чтения молитв нужны» — раздается где-то из-под пояса моих шорт. Ох, а вот и поэтесса очнулась.
— Ни на секунду не облегчаешь мне задачу, Котенок. — ворчит Хейден, поравнявшись со мной. — Я себя второй день кенгуру в зоопарке чувствую.
Я упрямо молчу, потому что до сих пор не могу поверить, что он здесь.
— Ты не ответила на мое сообщение. И не перезвонила после того, как я мучился в прямом эфире.
— Жаль, что мы не в Европе и ты не можешь угрожать, что отправишь меня домой автостопом. — сиплю, в сотый раз облизнув пересохшие губы.
— Да, очень жаль. Так почему ты не перезвонила, Котенок?
— Я удалила твой номер. — отвечаю честно. — Как Майкл?
При упоминании сына звезда немного расслабляется и на его лице появляется легкая улыбка.
— Скучает по тебе. Мы…оба скучаем. Прокатимся, Котенок? — Хейден косится мне за плечо и раздраженно повышает голос: — А то три размалеванные перепелки за твоей спиной смотрят на меня как на гору зерна.
— У меня сейчас начнутся занятия.
«Боже, какая она идиотка» — слышится гномье бормотание.
Я и сама знаю, что я идиотка. Но у меня есть оправдание: я влюблена и все еще в шоке.
— Отшлепать бы тебя по заднице. — ворчит Хейден, чем вызывает сильнейшее оживление в моих едва заткнувшихся шортах.
— У меня вопрос, — от волнения я засовываю руки в карманы и вытягиваюсь струной. — То, что ты сказал по телевизору… Ты имел в виду, что отверг меня не потому не любишь, или имел в виду, что любишь меня?
Лицо Хейдена становится таким страдальческим, и я почти ощущаю запах паленой кожи.
— А для чего ты думаешь я поперся на телевидение и сейчас выставляю себя цирковым пони, Котенок?
Господи, кажется, он действительно имеет в виду, что влюблен в меня. Звездуля втрескался в няню Аврору!
Так, стоп-стоп. Время задавать правильные вопросы.
— Так ты любишь меня?
А пока Хейден дышит словно Дарт Вейдер, страдающий от бронхиальной астмы, я клянусь себе, что в случае положительного ответа, стану самой лучшей в мире мачехой для Майкла, научусь готовить и рожу звездуле как минимум двоих детей. После того как мы поженимся, разумеется.
— По-моему, это очевидно, Котенок. — рявкает Хейден.
Ой, ладно, годится.
— То есть ты готов попробоваться со мной и свидания и всякую прочую хрень? Хейден устало вздыхает и улыбается:
