чувство Прюэттов или отнести их в дом, а сам помчался к Волдеморту.
— «Авада Кедавра!» — рявкнул Аластор, едва только тёмный ублюдок оказался на прицеле палочки. К сожалению, Волдеморт, словно змея, обладал невероятной реакцией и легко уклонился от зелёного луча. Его лицо выражало ледяное презрение. Палочка Волдеморта внезапно превратилась в плеть, кончик которой полетел в сторону Грюма. Аластор, не раздумывая, применил «Протего Дуо» и отправил в Волдеморта самую мощную «Бомбарда Максима», на которую был способен. Вот только левая нога неожиданно подломилась, а взрывное заклятье улетело в небо, рассыпавшись безобидным фейерверком.
Аластор перевёл взгляд вниз — ниже колена ничего не было. Заклинание тёмного мага легко преодолело защиту аврора и отрубило Аластору ногу. Кровь хлестала из идеально ровного среза, он почувствовал, что сознание стремительно гаснет. Грюм несколько раз взмахнул палочкой, пытаясь остановить кровотечение, но не смог сконцентрироваться. Мутнеющим взглядом он следил, как Волдеморт продолжает методично уничтожать мракоборцев, неумолимо приближаясь к ограде мэнора Прюэттов.
Аластор всё же сумел сесть, дрожащей рукой вытянул перед собой палочку и, превозмогая усталость, прохрипел: — «Авада… Кедавра…» Он вложил все остатки сил в смертельное проклятье, стараясь выжать из источника хоть что-нибудь. Вот только заклинание не получилось, последние силы уходили вместе с кровью. Грюм понял, что вот она смерть, но тут что-то дёрнуло его в районе пупка, он почувствовал, как израненное тело крутится в трансгрессии, и потерял сознание.
Полный разгром аврорского отряда прошёл уже без него. Последнее, что сегодня увидел умирающий от пыток Гидеон Прюэтт, — это обезображенное тело брата, распятое на стене, и зловещий череп со змеёй, реющий в небе над разрушенным мэнором.
***
Дамблдор только что выслушал доклад Минервы Макгонагалл. Заместительница жаловалась, что между Слизерином и остальными факультетами началось тихое противостояние, но если не принять жёстких мер, то всё может перерасти в открытый конфликт. Альбус пообещал подумать над этим, хотя на самом деле не собирался ничего предпринимать.
Внезапно в окно влетел патронус Гиппократа Сметвика и голосом целителя попросил срочно прибыть в лечебницу «Мунго». Удивлённый Альбус тут же вскочил, посадил на плечо сонного феникса, мысленно передавая приказ, и через секунду в огненной вспышке появился возле кабинета Гиппократа Сметвика. Однако самого́ целителя внутри не оказалось, и Альбус, выскочив из кабинета, спросил первую попавшуюся медсестру, где сейчас может быть Сметвик.
Промчавшись по коридорам белым дымом боевой трансгрессии, Дамблдор ворвался в операционную. Под прицелом ярких магических светильников на столе лежал Грюм, а Сметвик и ещё несколько медиков в четыре палочки пытались остановить распространение чёрной опухоли, которая покрывала остаток колена мракоборца. Судя по напряжённым белым лицам, они проигрывали борьбу с темномагическим проклятьем.
— Альбус! — прохрипел Сметвик. — Ты же Великий Светлый Маг, сделай что-нибудь, иначе Грюм умрёт.
Дамблдор мысленно попросил Фоукса помочь, и тот слетел с его плеча прямо на тело мракоборца. Аккуратно переступая лапками, феникс добрался до раны и заплакал, роняя слезинки. В месте, куда они падали, чернота понемногу исчезала.
Дамблдор грозно нахмурился, взмахнул палочкой, и комнату заполнил золотой туман, окутывая всех. Лица целителей порозовели, а Грюм закашлялся и заморгал, приходя в себя. Вся чернота с раны исчезла, оставляя лишь плоть, будто изъеденную жуками-древоточцами.
— Что-то я неважно себя чувствую, Альбус, — прохрипел мракоборец. — Ты что, портал мне ухитрился подсунуть? Какого Мерлина я оказался здесь, а не сдох у Прюэттов? Меня будто дракон сожрал и выср…
— Замолчите, Грюм! — Сметвик оборвал несвязную речь мракоборца и немедленно наложил на него «Сонные чары».
— Чего застыли? Продолжаем латать эту тушку, — рявкнул на остальных Гиппократ и первым подал пример. Целители, встрепенувшись, снова подняли палочки и продолжили накладывать на тело мракоборца лечебные чары. Помощь Дамблдора больше не требовалась. Он устало присел на наколдованный стул в углу операционной и покормил Фоукса орешками.
Когда Грюма увезли в палату реанимации, Сметвик подошёл к Альбусу, который ждал его в коридоре, и с чувством пожал ему руку.
— Если бы не ты, мы б его не спасли! Не знаю, что за пакость в него попала, но, к сожалению, Грюм навсегда останется калекой.
— Получается, с такими повреждениями Аластор не сможет вернуться на службу? — Альбус задумчиво погладил бороду. Лишиться преданного сторонника и опытного боевика, имеющего большой авторитет в Аврорате, было очень неприятно.
Сметвик отвёл глаза и тяжело проронил:
— Он остался жив, а инвалидность — это не приговор. Я думаю, Грюм ещё найдёт себя в мирной жизни. Пусть даже это будут всего лишь мемуары о былых подвигах.
— Боюсь, Аластор предпочёл бы погибнуть в бою, — покачал головой Дамблдор.
Попрощавшись с целителем, он в расстроенных чувствах перенёсся обратно в Хогвартс. Благо феникс мог игнорировать защиту старого замка. Уже укладываясь в постель, Альбус подскочил от внезапно пришедшей ему в голову идеи. «Есть же молодой и талантливый артефактор, который не откажется помочь Грюму встать на ноги! Правда, Вильямсу придётся чем-то заплатить, но ведь разумные люди всегда смогут договориться», — успокоенный Альбус наконец заснул.
Следующий день, который Дамблдор провёл в Визенгамоте, принёс интересные новости. Международная гильдия зельеварения прислала официальное письмо, в котором говорилось, что Северус Снейп стал самым молодым мастером в этом направлении за последние сто лет.
По мнению Альбуса, Слизнорт всё чаще затягивал выполнение его личных заказов, а варить лекарства для больничного крыла соглашался только за полновесные галлеоны. Более того, Гораций хорошо чувствовал растущее давление на свой факультет и уже неоднократно намекал Дамблдору, что хочет оставить преподавание.
Искать нового профессора, а желательно сразу декана для самого проблемного факультета, надо было среди своих. Однако так уж сложилось, что все сторонники
