После рейда на Дьеп немцы нашли нескольких своих солдат, застреленных в голову и со связанными за спиной руками. Тут же возникло предположение, что это работа десанта. Так что военное руководство Германии приказало надеть всем пленным коммандос наручники и не снимать до особого распоряжения.
После следующего десанта, на остров Сарк, также были найдены убитые со связанными руками. Взбешенный Гитлер издал секретное распоряжение, известное как Kommandobefehl – «Приказ о диверсантах». Документ, существовавший всего в двенадцати экземплярах, гласил:
В ходе ведения войны на протяжении длительного времени нашим противником использовались методы, прямо противоречащие Женевской конвенции. Поведение так называемых коммандос отличается особенной жестокостью и коварством… В этой связи приказываю: начиная с настоящего момента все военнослужащие, выступающие против немецких войск в составе так называемых десантных рейдов… подлежат уничтожению.
Приказ одобрили не все. Фельдмаршал Роммель отказался передавать приказ своим подчиненным, полагая, что он нарушает неписаные правила ведения войны. В лагерях для военнопленных его выполнение зависело от настроения руководства. Так, в офлаге VII-B под Айхштетом пленных коммандос заковали в наручники, но не передали Sicherheitsdienst – Службе безопасности. Не из сострадания к пленникам, а по причине межведомственных трений.
В общем, лагерное начальство, узнав о награждении Крестом Виктории Эдварда Эйвнелла, лейтенанта 40-го диверсионно-десантного батальона морской пехоты, пришло в ярость.
Еще до рассвета двое полусонных ординарцев сдернули пленного с койки в пятом блокгаузе и, не снимая наручников, вывели на плац, где приказали встать перед каменной насыпью, что поднималась к лагерштрассе и кухонному блоку.
Прибывший из комендатуры оберштурмфюрер открыл папку и, подсвечивая фонариком, начал зачитывать приказ. Бумага отбрасывала свет ему на лицо. Эд не знал ни слова по-немецки, но понял: это смертный приговор. Дочитав, оберштурмфюрер достал пистолет и велел пленному встать на колени. Значит, обойдутся без расстрельной команды.
Эда охватил ледяной холод. Разум сохранял невозмутимость, но тело бунтовало: в горле пересохло, в кишках забурлило. Следовало бы закрыть глаза, но Эд смотрел прямо перед собой. Видел посветлевшее небо и грачей на деревьях по другую сторону плаца, слышал их крики. Ощущал резкую боль в запястьях, зажатых наручниками, и такой напор в кишечнике, что всерьез опасался обделаться. Убил бы за сигарету. Или умер за нее.
Громкая команда. Эхо пистолетного выстрела. Испуганные грачи взмыли в рассветное небо.
Оберштурмфюрер опустил пистолет и удалился; Эда снова отвели в пятый блокгауз.
– Что это было? – спрашивали у него другие пленные.
Эд и сам не понимал.
Назавтра мизансцена повторилась. Вывод до рассвета, зачитывание приказа, выстрел в воздух. И на следующий день. Но к страху привыкнуть нельзя – каждый раз может оказаться последним. Каждый раз тело подводило, но никто этого не знал. Выглядел Эд по-прежнему бесстрастным и исполненным достоинства.
Наконец стало ясно: его хотят не убить, но сломать. Либо, возможно, это лагерные офицеры попросту забавляются со скуки. Ходят слухи, будто в караулке спорят на сигареты, сломается ли он и когда. Пока ты рассуждаешь о ценности собственной жизни и смысле смерти, для кого-то все это – лишь азартная игра.
Герой не ломается. Виду, по крайней мере, не подает.
* * *
В декабре 1943 года после пятисот дней плена наручники были сняты.
* * *
К апрелю 1945 года война уже явственно шла к концу. Эд находился в лагере почти тысячу дней.
По слухам, американские войска уже форсировали Рейн и стремительно приближались. Рано утром начальник лагеря выстроил пленных на плацу и объявил, что всех переведут на восток, в Мосбург, – из соображений безопасности. Пленным офицерам раздали сухой паек и маршевой колонной отправили по айхштетской дороге, где по ним отбомбились пять американских «тандерболтов», приняв за немцев. А потом полчаса обстреливали из скорострельных пушек, хотя люди отчаянно махали руками. Четырнадцать британских офицеров были убиты, сорок шесть ранены. Выживших вернули в лагерь.
Эд Эйвнелл оказался в отряде, получившем приказ хоронить убитых.
– Чего, черт возьми, и следовало ожидать, – заметил один из его товарищей. – Называется, отдали жизнь за свою страну.
Эд не ответил. Уже давно он предпочитал молчать.
* * *
Тем же вечером пленных снова выстроили в колонну и под покровом темноты отправили маршем на юго-восток. На рассвете их уложили спать в каком-то амбаре. После заката марш продолжился. Денно и нощно высоко над головами ревели американские самолеты. Под холодной изморосью пленные шагали через Эрнсгаден и Майнбург, слабея с каждым днем. За семь суток перехода умерло четверо. На восьмой день колонна достигла Офлага V – огромного лагеря в Мосбурге. Здесь держали более тридцати тысяч пленных всех званий и национальностей. Вечером, когда разразилась гроза, кто-то сказал, будто Бавария просит сепаратного мира. Было слышно, как работают американские орудия. Говорили, седьмая армия уже близко, в Ингольштадте. Бараков не хватало – в каждый набивали по четыреста человек. Еды тоже.
На следующее утро начальник лагеря отправился на поиски американского офицера, ранг которого позволял принять капитуляцию, и к полудню лагерь был сдан. На территорию вошла третья рота 47-го танкового батальона 14-й бронетанковой дивизии третьего корпуса третьей американской армии. Подняв звездно-полосатый флаг под радостные крики освобожденных, солдаты сообщили, что людей будут эвакуировать на «дуглас-дакотах» по двадцать пять человек за раз. Эвакуация начнется, как только оборудуют взлетно-посадочную полосу.
Эд улыбнулся, глядя вдаль, и с наслаждением затянулся американской сигаретой.
– Нам теперь, парни, торопиться некуда.
В первый день мая над лагерем кружился снег. Поползли слухи о смерти Гитлера, но было не до него: все слишком вымотались и изголодались. Каждому хотелось лишь одного: скорее попасть домой.
Третьего мая их погрузили на трехосные грузовики и перевезли в Ландсхут. В окнах вдоль дороги виднелись белые флаги. В Ландсхуте бывших военнопленных разместили в пустых квартирах, по шесть человек в комнате, и выдали пайки. Снова началось ожидание.
Снег сменился дождем, а сильный ветер не позволял самолетам взлететь. Американских военнопленных, прибывших раньше, отправили в первую очередь, как и партию из семисот индийцев. Обещали прислать две сотни самолетов из Праги, но прибыло только семьдесят.
Утром седьмого мая очередь наконец дошла до Эда. «Дакота» приземлилась в Сент-Омере на севере Франции. На следующий день британских узников, вымытых и обработанных от вшей, «ланкастеры» доставили на базу в Даксфорде, около Кембриджа. Прошло двадцать пять дней с тех пор, как они покинули лагерь. И два года, восемь месяцев и двадцать дней, как Эд оставил Англию.
