Кивнув, Терри дал понять, что услышал сигнал, однако кмашине подошел не сразу. Он двинулся было к своему дому, потом, как будтовспомнив о чем-то, развернулся и быстро устремился обратно к своей машине, итолько после этого направился к автомобилю, в котором сидела Синтия. Распахнувдверцу, он увидел ее вздернутый носик, расплывшиеся в улыбке губы, сияющиеглаза.
— Привет, Филин, — сказала она.
— Давай покричим вместе.
— Зачем это? — спросил он.
— А затем, — пояснила она весело, — чтотеперь все позади и можно покричать.
Он осторожно посмотрел по сторонам и спросил:
— За тобой никто не следил?
Она отрицательно покачала головой и сказала:
— Нужна я им! Да они поспешили отделаться от меня, какот чумы.
Бросив на нее долгий задумчивый взгляд, он произнес:
— Ладно, Синтия, вылезай. Я хочу поговорить с тобой.
— Филин, ну не будь же занудой. Мне хочется предатьсяразгулу.
Она крутанулась на кожаном сиденье, выставила вперед ноги,правой рукой вцепилась в спинку сиденья, левой — в руль, и сказала:
— Я вылезаю, Филин, лови меня.
Она резко рванулась к нему, как бейсболист к зачетному полю— мелькнули ноги, выброшенные вперед как бы для удара.
Терри увернулся, схватил ее за талию и опустил на тротуар.
— Слушай, Терри, у меня такие новости… — сообщила она.
— Не сейчас. И вообще не говори ничего, пока мы неподнимемся ко мне в квартиру. Помни, полицейские могли оставить в холлекого-нибудь из своих. Так что поменьше веселья. Когда будем идти к лифту,постарайся казаться подавленной и взволнованной. Хорошо?
— Но я не могу, черт побери. Только не сейчас. Сейчас ясловно в небесах парю.
— Делай, что говорю, — жестко сказал Терри. —А то смотри, как бы кто-нибудь тебя с небес на землю не скинул. Ну ладно,пошли.
Они направились к дому, зашли в него, пересекли холл иостановились у лифта. Незнакомая девушка, сидевшая за пультом с телефонами,окинула их безразличным взглядом. Лифтер, юный филиппинец, кивнул Терри и нажална кнопку. Лифт плавно скользнул вверх.
Синтия, которая все пыталась придать своему лицу выражениетрагического уныния, вдруг не выдержала и улыбнулась. Когда мальчик-лифтер сталоткрывать дверь, она разразилась смехом. Она обхватила Терри за талию ивытолкнула в коридор. Мальчик-лифтер ухмыльнулся и закрыл дверь. Лифт бесшумноспустился в холл.
— Я же говорила тебе, Филин, что не могу бытьсерьезной. А теперь пойдем, и дай мне что-нибудь выпить. Где Ят Той?
— Его нет дома.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что у него появиласьподружка? — спросила она.
— Нет, я думаю, он ушел по делу, — сказал Терри,вставляя ключ в замок.
Синтия легко проскользнула в дверь, сбросила с себя пальто,шляпку и сказала:
— Как жаль, что он ушел. Я так хотела, чтобы он приготовилмне коктейль из имбирного эля и виски с содовой, такой же вкусный, как и «ТомКоллинз». Господи, Филин, как мне хочется выпить, как хочется бытьнепринужденной! Все это время я была такой вежливой, такой подтянутой, чтотеперь чувствую себя совершенно изнуренной психически…
— Они не собираются встретиться с тобой еще раз? —спросил он.
— Не говори глупостей, Филин. Зачем им встречаться сомной еще раз? Меня отпустили, признали невиновной. Стабби Нэш раздобыл для меняадвоката, который мне даже не понадобился. Они подвергли тщательной проверкемое алиби, и оно выдержало. Мне пришлось быть такой милой маленькой девочкой,что теперь я чувствую себя ужасной лицемеркой. Мне хочется сделать что-нибудьтакое необычное. Ну а как обстоит дело с твоим самоконтролем, Терри?
— Все в порядке, — ответил он, ухмыльнувшись. Онавнимательно посмотрела на него.
— Да, способность контролировать себя — это твоясильная черта. Может, пара коктейлей сделает тебя более непринужденным. Я хочупосмотреть, что у тебя там внутри. Пора уже мне пробиться сквозь эту твоюзамкнутость и проверить, не фигурирую ли я в списке женщин, к которым ты решилне притрагиваться. Ты весь такой замкнутый, такой независимый. Женщины этого нелюбят, хотя именно это и привлекает их к тебе. Но их замыслы коварны, Филин.Это в них от природы. Мы хотим, чтобы вы, мужчины, кипели страстью. Если выподчиняетесь нашему желанию, мы становимся серьезными, кроткими,добродетельными. Если нет, мы пытаемся разбудить в вас зверя.
— Ну и что прикажешь делать мне? — поинтересовалсяТерри.
— Приготовь коктейли, глупенький.
Он принес лед, имбирный эль, виски, содовую и смешал двакоктейля. Она тут же выпила свой и, протянув Терри пустой бокал, сказала:
— Ужасные манеры. Не правда ли, Филин? Но мне так нужнорасслабиться…
— Еще не время. Сначала надо выбраться из переделки.
— Но я уже выбралась из нее! — воскликнула она и,заметив, как он покачал головой, продолжила: — И не шути так гадко. Хватит. Навот, лови.
Она выбросила вперед ногу. Туфелька, которая слетела с нее,крутанулась в воздухе и пролетела в дюйме от головы Терри.
Она весело засмеялась, перевернувшись в мягком кресле,освободила другую ногу и резким движением скинула с нее вторую туфельку,которая, ударившись о потолок, с глухим стуком упала на пол.
Перекинув ноги через покрытый подушечкой подлокотник кресла,она пошевелила пальцами.
— Предупреждаю тебя, Филин, я собираюсь полностьюрасслабиться. Приготовь-ка мне еще один коктейль, чтобы я не чувствовала себятакой скованной. Хорошо быть немного навеселе, хотя, конечно, леди не очень-топодобает быть развязной.
Он улыбнулся, пригубил виски с содовой и сказал:
— Ты, насколько я понимаю, собираешься себя развязать?
— Видишь ли, Филин… — Она пошевелила пальцаминог. — Я, по крайней мере, не собираюсь себя связывать. В течениенескольких часов мне пришлось изображать из себя эдакую кроткую юную леди, вотэти часы теперь и сказываются соответствующим образом. Я вот сейчас возьму ипридумаю какое-нибудь шуточное стихотворение, которое живо собьет с тебя всюспесь. Правда, пока еще ничего приличного в голову не пришло, но за мной нестанется.
— Ты хочешь сказать, что тебе в голову пришло что-тонеприличное? — спросил он.
— Не будь таким глупым, Филин, я хотела сказать —ничего умного. В конце концов, мне не хотелось бы пугать тебя до смерти первымже пришедшим мне в голову стишком, а с подобного рода стишками, как ты знаешь,дело обстоит именно так. Пытаешься придумать что-нибудь умное, а в головуприходят только…
