Впрочем, драматизироваться можно и совершенно на пустомместе. Кто-то драматизирует вопрос собственной несостоятельности; кто-то –переживает из-за высказанных кем-то на его счет оценок; кто-то недоволенсобственным образованием и клянет судьбу; кто-то болезненно обеспокоен своейвнешностью, стройностью, фигуристостью; кто-то полагает себя неизлечимобольным, тогда как на самом деле действительных причин для беспокойства нетникаких. В общем, у каждого, как говорится, свои тараканы, но все они откормленысамым выдающимся образом, нами же и откормлены. Мы взращиваем собственныепроблемы так, словно бы они наши близкие и дорогие родственники. Мы их пестуем,вместо того чтобы гнать поганой метлой.
Помните, если вы хотите быть успешными, делать из мухи слонакатегорически запрещается! Мы, как правило, существенно преувеличиваем тяжестьтех или иных трудностей и неприятностей, что лишает нас конструктивности,делает нас неэффективными управленцами собственных психологических ресурсов.Просто уберите от греха подальше из своего словарного запаса такие слова:«трагедия», «проблема», «катастрофа», «ужас»; вы даже не заметите, как вамсразу станет легче жить.
Всякая человеческая голова подобна желудку: однапереваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется.
Козьма Прутков
Корней Иванович Чуковский даже написал по этому поводусказочку. В ней рассказывается о том, как «рыжий и усатый та-ра-кан» однимсвоим появлением задраматизировал всю уважаемую звериную общественность. Слоныи носороги – и те «по канавам, по полям разбежалися» и тряслись в указанныхместах, готовые пойти на все, выполнять самые чудовищные требования террориста.А тот восклицал: «Принесите-ка мне, звери, ваших детушек, я сегодня их заужином скушаю!» То, что проблема (в смысле – таракан) и выеденного яйца нестоит, мы узнаем лишь при появлении воробья, который «взял и клюнул таракана –вот и нету великана... и усов от него не осталося». Но для этого необходимоотказаться от драматизации, перестать преувеличивать тяжесть «обрушившихся» навас проблем.
Я ошибался, но я никогда не допускал ошибки, утверждая, чтоникогда не ошибался.
Джеймс Гордон Беннетт
Как это сделать? Просто перестать драматизировать! Никакихкатастроф не происходит, а трудности – это только трудности. И на то они итрудности, чтобы с ними справляться, а впадать в эмоциональный паралич – дело иглупое, и бессмысленное. Сам этот эмоциональный паралич и создаст настоящуюпроблему! И если чего-то нам и следует бояться, то только того, что мы изведемсебя до состояния нервного истощения и окажемся в неврастении. Это страшно, атрудности – это, как говорил Карлсон, дело житейское.
На заметку
Преувеличение хорошо тогда, когда нам от него становитсялучше. Скажите себе, какой вы замечательный или замечательная, сколько в васвсего хорошего, какой вы молодец и сколько всего умеете, сколько людей васлюбят, ценят, интересуются вами и т. д. Скажите и почувствуйте приятнуюдушевную истому – пожалуйста, у доктора нет никаких возражений! Но зачем,скажите на милость, вы делаете то же самое, когда дело касается неприятностей?Зачем вы преувеличиваете их значение, думаете о них, как о «роковых»,«непоправимых», «тягостных» событиях? Нет, право, так не годится. Кнеприятностям нужно относиться легче, они ведь, по правде сказать, и незаслуживают того, чтобы мы на них так тратились.
Как контролировать свои мысли и чувства?
Появление «больных пунктов», конечно, хорошо быконтролировать. Но как это сделать? Здесь весь секрет заключается в системеподчинения. Важно, кто кому подчиняется – вы вашим мыслям и чувствам или вашимысли и чувства вам. Вопрос этот принципиальный, поскольку если вы можетеконтролировать свои мысли и чувства, то «больные пункты» будут вамисвоевременно выявлены и нейтрализованы, а следовательно, вы сможетепредотвратить развитие у себя неврастении.
Мы свято уверены в том, что наши мысли – это именно наши мысли,что это именно мы их придумали, что это именно мы их думаем. Конечно, так оно иесть, но это только половина правды. С другой стороны, это чистой водызаблуждение. То, что мы думаем – результат множества обстоятельств, в которыхмы оказались и оказывались раньше. Если бы мы воспитывались и жили иначе – вдругое время, в другой стране, то мы бы и думали иначе. Но ведь и в этом случаемы были бы самими собой. Таким образом то, что мы думаем – это не только нашисобственные мысли, а также мысли, которые возникли у нас по каким-тонезависящим от нас причинам.
Если за последние несколько лет вы не отказались откакого-нибудь из своих основных убеждений или не обрели новое, проверьте свойпульс. Возможно, вы мертвы.
Джелетт Бёрджесс
С чувствами – тот же парадокс. Наши чувства – это,во-первых, наша реакция на обстоятельства, от которых, собственно, здесь все изависит. А во-вторых, это – прямое отражение состояния нашего мозга. Если мыпереутомлены, т. е. наш мозг переутомлен, то мы испытываем одни чувства. Еслинаш мозг, напротив, возбужден, то мы переживаем совершенно иное. Если нам подкожу ввести адреналин, то мозг возбудится, и мы будем испытывать тревогу инервное напряжение. А если принять таблетку какого-нибудь успокаивающего, тонам, напротив, полегчает.
Наши мысли и чувства – это в значительной степенипроизводное внешних, не зависящих от нас факторов. С другой стороны, следуетпомнить, что это наши мысли и чувства, какими бы дурными и ненормальными онинам ни казались. А потому мы способны оказывать на них влияние, изменять их всоответствии с собственными пожеланиями.
Когда человек думает, что ему жизнь не мила, с жизнью,возможно, у него как раз все в порядке. Просто в его мозгу, истощенномтревогой, недостает специального фермента – серотонина (его часто называют«гормоном радости»). Недостаток серотонина и приводит к формированию депрессии,а мысли и чувства, которые такой человек в этом случае испытывает, это не егомысли и чувства, а мысли и чувства его депрессии. Потом, когда доктор назначиттакому человеку антидепрессант (лекарственный препарат, который увеличиваетколичество серотонина в мозгу), он перестанет так думать. Спрашивается: и чегостоили все эти его мысли и чувства, которым он так чистосердечно верил?!Конечно, лично он имел к ним самое посредственное отношение, а вот егодепрессия работала в качестве своеобразного пресс-атташе.
Однако не все из нас это понимают, а потому начинают коритьсебя, как мачеха падчерицу из хрестоматийных сказок: «Совсем я расклеился! Вочто я превратился! Господи, как же я жалок!» Все эти мысли, как нетруднодогадаться, тоже принадлежат депрессии. Но человек, находящийся в депрессии, незамечает и этого. Он всей этой чертовщине верит. И жить действительно нехочется, причем самым категорическим образом. Но в том-то вся и штука, что этиммыслям и чувствам нельзя верить, нельзя думать, что они отражают объективнуюдействительность, отвечают нашим мыслям и чувствам. Они выражают мнение нашейдепрессии, которая придет и уйдет, а вот мы, если будем ей верить, от неенастрадаемся.
