пользоваться нельзя. То есть явно не в добыче было дело.
– И ты думаешь…
– …Именно! Люди разбудили дракона, а потом пытались с ним справиться. Видимо, у них получилось. Теперь рудник закрыт, а рядом пост МЧС. Думаю, они там охрану выставили. На случай, если снова проснется. И чтобы экскурсанты и любители горных трейлов не лезли, куда не надо.
– О’кей, – задумчиво протянула я. – Я вижу только одну логическую нестыковку. Почему ты думаешь, что там именно дракон? Не горный тролль, к примеру? Не пещера с летучими мышами-людоедами? Не настоящий научный эксперимент, который с какой-то другой целью проводился?
В ответ Евгений посмотрел на меня с таким видом, как будто я только что сказала, что дважды два в людской системе счисления будет пять.
– Алла, – проникновенно сказал он. – А как же интуиция?
Из интуиции веревку не совьешь, и на хлеб ее не намажешь. Зато к сюжету ее пришить – раз плюнуть, это вам любой ши скажет.
– И долго нам еще идти? – пробурчал Сигизмунд, споткнувшись в четвертый раз за последние пятнадцать минут. На трейловой тропе внезапно выяснилось, что если в городе человеческое тело функционировало нормально, не придерешься, то там, где начали требоваться ловкость и чувство равновесия, у его котейшества появились проблемы. Скорее всего, подсознание заставляло его действовать, полагаясь на четыре лапы и хвост, а реальность раз за разом щелкала по носу. Ну или дергала за усы. Это как посмотреть.
Евгений же неожиданно заработал очередной десяток очков в игре «фея абсента пытается сосватать Алле романтичного поэта».
– Надо брать. Точно говорю тебе, надо брать, – мечтательно прошептала зеленая подруга из рюкзака у меня за спиной после того, как Евгений ловко проскользил на пару метров вниз по мелкой осыпи и поймал за шиворот Сигизмунда.
– Тебе надо, ты и бери, – парировала я. – Вон, он тебя уже не так боится, как вначале. Считает плодом своего воспаленного воображения. Или моего чревовещательного искусства. Кажется, у вас отличный шанс сойтись. Будете пить абсент при луне, совершать безумства и беседовать об очень богатом внутреннем мире.
– Как можно? – вздохнула фея. – Он же человек.
– Почему-то в отношении меня ты этот аргумент не применяешь.
– У вас хотя бы габариты совпадают. На случай, если страсть обуяет.
– Сейчас кого-то обуяет стыд и раскаяние, – грозно прошептала я.
– И кого это?
– Меня. После того как я скручу тебя так, чтобы наружу не выглядывала и комментариями наш путь не ублажала.
– Скучная ты стала, Алла, – вздохнула фея. – Нет в тебе прежнего безрассудства. И открытости к приключениям.
Я в ответ хмыкнула.
Нет-нет, вовсе не безрассудно отправиться пешком неведомо куда, положившись на картографические способности Евгения и мое умение ходить природными тропами. Совсем не безрассудно отправиться туда налегке, взяв только минимум вещей, потому что «не полетим же мы на драконе с баулами!». И уж точно не безрассудно положиться на то, что у нас с Сигизмундом хватит харизмы отболтаться от стражей порядка, если нас поймают на попытке пролезть в запрещенную зону.
Но говорить об этом фее не хотелось. Это милое создание и так слишком много разговаривало не по делу, как будто в одном месте убавилось (у чайки), а в другом – прибавилось (и теперь мне приходилось все это выслушивать). Днем при всех фея говорить не могла, поэтому либо шептала мне на ухо зловещим голосом, войдя в образ куклы из хорроров, либо не давала спать ночью, что, в принципе, так же хорошо ложилось в образ.
В то время как мне хотелось побыть в тишине.
Северная природа, холмы вокруг озера Малый Вудъявр дышали волшебством, которое чувствовалось даже в человеческом теле. Небо было серым и обманчиво низким, как перевернутая фарфоровая чаша. Казалось, замри на секунду, раскинь руки, всмотрись ввысь, и прочтешь чудесные письмена, выводимые редкими птицами. Под ногами то тут, то там виднелись крохотные звездочки и колокольчики цветов, которые я не встречала раньше никогда. Тут остановиться бы на день-два. Гладить листья деревьев. Беседовать с камнями. Слушать шепот осыпей. Но вместо этого мы неслись вперед на пару с чужой интуицией.
Безрассудно. Иного слова и не подберешь.
Что именно не так, я поняла не сразу.
Только когда мы остановились на привал, неправильность происходящего начала становиться все явственнее и явственнее. Неудивительно. Когда идешь по пути – любому, будь то привычная дорога в кондитерскую за углом или путешествие на край земли, – это всегда немножечко транс. Если ты не разведчик, который специально высматривает опасности, или не охотник, который, по сути, не идет КУДА-ТО, а выслеживает КОГО-ТО, убаюканное движением сознание теряет изрядную долю цепкости. Особенно в таких местах, где вокруг необычайно красиво. По сути, ты отключаешься от действительности и как будто смотришь фильм. Роад-муви. Именно этим явлением, кстати, пользуются ши и эльфы, когда заводят людей в свои круги или отщипывают от их жизней маленькие кусочки времени.
Пропустил нужный поворот.
Пропустил свою остановку.
Сам не заметил, как полгорода прошел.
Заблудился в трех соснах.
Всё это явления одного и того же толка.
И, не привыкнув пока быть человеком, я сама попалась в эту ловушку. Не слишком внимательно приглядывалась к вееру вероятностей вокруг нас. А стоило бы.
Теперь же, глядя, как Евгений с ловкостью настоящего фокусника извлекает из вроде как полупустого рюкзака примерно пятнадцатый бутерброд, я наконец сумела поймать за хвост это ускользающее странное ощущение. Которое во время ходьбы по тропе почти не мешало, а теперь начало натурально царапаться и барахтаться у меня в голове, как будто туда несанкционированно пробрался шаловливый дух-малютка с острыми когтями.
Всё время, с момента пробуждения в чужой квартире до выхода на эту тропу, будь она неладна, я чувствовала, что мы играем с некими знаками, символами, пророчествами. Словом, с судьбой. Какие бы нелепости ни сыпались на нашу компанию, как из рога изобилия, какие бы идиотские гейсы ни придумал нам Евгений, пребывая в поэтическом угаре, они отлично ложились в общую картину.
А сейчас мы как будто отклонились от магистрального сюжета.
Я чуть ли не физически чувствовала, как мы уходим от нужной дороги, все дальше и дальше. И отдаляемся от цели.
Я потерла виски и посмотрела на Сигизмунда, который грозил и что-то выговаривал Карлу. Тот рвался из рюкзака наружу, не желал есть, изображал самую несчастную птицу в мире, ке-кере-ке-кекал и в целом не облегчал жизнь. Подняла глаза к небу. Потом снова перевела взгляд на его котейшество, у которого осталось меньше десяти дней, чтобы вернуть собственную сущность, а если не получится… Что он там говорил о собственной смерти? Так себе перспектива.
Тряхнула головой, вспоминая любимый подгород и саламандр… Как они там без меня? На кого устраивают засады в катакомбах под Сенной? Как бы мы тут ни устраивали комический театр
