какой-то степени “работает”,
помогая им убежать от своих не заглушаемых чувств меланжа отверженности. Многие из этих несчастных позже символически убегают от своей боли. Они превращаются в обсессивно-компульсивных трудоголиков, шопоголиков, сексо-голиков и тому подобное, что типично для типа бегства.
Ребенок, которому удается уклониться от адаптации путем защитной реакции по типу бегства, может медленно развить реакцию ступора, приняв роль “потерянного ребенка”. Этот ребенок избегает своего страха, все глубже и глубже сползая в диссоциацию. Он учится “впускать в одно ухо, а выпускать через другое” вербальную и эмоциональную агрессию своих родителей. Этот тип нередко во взрослом возрасте забывается с помощью зависимости от алкоголя, гашиша, опиатов и других депрессантов.
Однако ребенок, который становится созависимым, мудро отказывается от реакций борьбы, бегства и ступора. Вместо этого он учится уступкой прокладывать себе путь в периодическую безопасность, когда его воспринимают как полезного. Следует повторить, что представители типа уступки часто являются очень одаренными детьми, о которых Алис Миллер пишет в своей книге Драма одаренного ребенка. Сама она была очень развитым ребенком, обнаружившим, что хотя бы немного безопасности можно получить, став каким-то образом полезной своим родителям.
Услужливость, заискивание и раболепие становятся важными стратегиями выживания. Сообразительный малыш отказывается от всех потребностей, которые могут причинить неудобство его родителям. У него уже нет предпочтений и мнений, которые могут их разозлить. Все личностные границы рушатся, чтобы смягчить его родителей, которые отказались от своих обязанностей заботы о нем. Как мы видели в предыдущей главе, ребенок часто меняется с родителем местами и становится настолько полезным, насколько может.
Интересно, сколько еще терапевтов, кроме меня, готовились к своей карьере таким образом?
Эта потеря себя начинается до того, как ребенок начинает говорить, и, следовательно, не осознается им. При зарождающейся созависимости все намеки на опасность вскоре вызывают немедленно подчиненное поведение и отречение от своих прав и потребностей.
Эти паттерны реакций настолько глубоко закладываются в психику, что, став взрослыми, многие созависимые автоматически реагируют на угрозы, как собаки Павлова, символически переворачиваясь на спину и виляя хвостами в надежде получить пощаду и подачку. Мне кажется очень трагичным, что некоторые созависимые люди, как и собаки, преданы даже наихудшим своим “хозяевам”.
Наконец, я заметил, что крайняя эмоциональная заброшенность, описанная в главе 5, также создает этот вид созависимости. Ребенок, которым сильно пренебрегают, переживает отсутствие взаимосвязи как травму и иногда реагирует на это страшное состояние, чрезмерно развивая реакцию уступки. Созависимость начинает развиваться, как только ребенок начинает осознавать, что быть полезным и ничего не требовать для себя помогает в получении некоторого позитивного внимания со стороны родителей. С годами это превращается во все более автоматическую привычку.
Определение созависимости, вызванной травмой
Многие мои пациенты изначально отрицали понятие созависимости. Они считали его непонятным или не имеющим смысла, потому что описания, которые они читали или слышали, звучали унизительно. Более того, некоторые считали, что описание не передает их состояния. Если это ваш случай, то в следующем разделе, посвященном подтипам созависимости, объясняется, как реакция уступки может проявляться в разных видах поведения.
Я определяю вызванную травмой созависимость как синдром самоотрицания и самоотречения. Созависимость — это основанная на страхе неспособность определять свои права, потребности и границы в отношениях. Это расстройство самоутверждения, характеризующееся бездействием реакции борьбы и принятием эксплуатации, насилия или пренебрежения.
В общении созависимые люди ищут безопасности и принятия путем выслушивания и расспрашивания. Они более склонны давать говорить другим, чем обнажать собственные мысли, взгляды и чувства. Они задают вопросы, чтобы отвлечь внимание от себя, поскольку родители научили их, что их слова могут быть обращены против них самих, свидетельствуя об их вине и недостойности.
Встроенный код представителей типа уступки утверждает, что безопаснее: 1) слушать, чем говорить; 2) соглашаться, чем выражать несогласие; 3) предлагать помощь, чем просить о помощи; 4) дать возможность выразиться другому, чем выражаться самому; 5) оставлять выбор за другим человеком, чем выражать свои предпочтения. К сожалению, чаще всего, не пройдя реабилитацию, представители уступающего типа приходят к тому, чтобы удовлетворять свои потребности через помощь другим людям. Представители типа уступки, как правило, улучшают реабилитацию заучиванием списка прав человека в панели инструментов № 2 (глава 16).
У меня есть ироническая фантазия о двух созависимых влюбленных, собирающихся на первое свидание. Каким-то образом они пришли к соглашению, что хотят пойти в кино, но как им выбрать фильм? “Что ты хочешь посмотреть?” “О, мне все равно, а что ты хочешь посмотреть?” “Это действительно не имеет значения, мне все нравится”. “О, я думаю, будет намного лучше, если ты сама выберешь”. “Нет, я не могу, я никогда не выбираю правильно”. “Я тоже, но я уверен, что мой выбор, определенно, будет худшим”. И так до бесконечности, пока не станет слишком поздно, чтобы идти в кино. И с облегчением от того, что не нужно никуда идти, они будут считать, что хорошо провели вечер.
Подтипы созависимости
Я думаю, что некоторые недоразумения в отношениях созависимости могут быть прояснены посредством различий в следующих трех созависимых подтипах: уступки-ступора, уступки-бегства и уступки-борьбы.
Уступка-ступор: "козел отпущения"
Уступка-ступор, как правило, является наиболее созависимым подтипом. Не все “козлы отпущения” принадлежат к нему, но типы и уступки, и ступора склонны к крайнему самоотречению, поэтому многие их представители в конечном итоге становятся “козлами отпущения”.
Это происходит еще и потому, что оба эти типа — наиболее пассивные. Они, как правило, более всего страдают от наказания или отчуждения за самоутверждение в периоде детства.
Когда представители подтипа уступки-ступора не могут избежать роли “козла отпущения” в детстве, у них устанавливается такая же программа жертвенности, но уже во взрослом возрасте.
В худшем случае подтип уступки-ступора легко распознается представителями типа борьбы, которые захватывают его в плен. Затем они могут превратить его в безмолвный коврик для вытирания ног и подвергнуть домашнему насилию. Иногда подтип уступки-ступора даже не осознаёт, что подвергается насилию. В любом случае он винит себя (как ему приходилось делать это в детстве).
Более того, как мы знаем из исследований цикла домашнего насилия, многие насильники-нарциссы знают, когда и как осыпать своих жертв романтическими лакомыми кусочками, если те дошли до точки расставания. Эти нарциссы часто бывают очаровательными обидчиками, описанными в предыдущей главе. Их редкие лакомые кусочки содержат тепла больше, чем то, что созависимые когда-либо получали дома, поэтому они быстро снова оказываются на крючке, и столь же быстро цикл насилия перезапускается.
Важно отметить, что многие очаровательные обидчики также предлагают большие порции лакомых кусочков тепла и любви на стадии ухаживания, но, как только ловушка захлопывается, они сокращают их почти до голодного пайка.
Многие представители подтипа уступки-ступора прилагают только символические усилия для реабилитации, если не избегают ее вообще. Часто представители
