прекратила двусмысленность, торговая группа авиакомпаний была бы вынуждена пойти на слушания разрозненно, без позиции, воздерживаясь от участия в самых значительных законодательных дебатах в истории авиации.
В United изучили все аспекты. Феррис и его помощники признавали риск того, что дерегулирование спровоцирует бурный и неопределенный этап, когда повсюду будут появляться новые авиакомпании, а цены на них будут зашкаливать, но этот этап продлится всего три-четыре года, не более. Для United дерегулирование было безопасной ставкой.
Когда совет директоров United собрался на заседание в январе 1977 года, Феррис вызвал Монте Лазаруса для выступления. " Правильно составленное новое законодательство может снять оковы регулирования , открыть новые рыночные возможности для United и других компаний, не разрушая систему, и все это в интересах общества, а также United....".
Лазараус заявил: "Мы должны сообщить, что отрасль резко и, как нам кажется, безнадежно расколота.... Нам придется самим отстаивать свои интересы". Он не упомянул, что в расколе виновата сама United.
Понаблюдав за реакцией совета директоров, Лазарус завершил презентацию. "Если вы согласны с этими рекомендациями... мы немедленно приступим к реализации нашей программы действий". Наступила тишина. Затем в глубине комнаты один директор медленно и целенаправленно начал аплодировать. Все повернулись посмотреть. Это был Джастин Дарт, богатый калифорнийский промышленник, один из лучших друзей губернатора Рональда Рейгана.
На одной из своих первых пресс-конференций в качестве президента Джимми Картер объявил, что авиакомпании представляют собой " первый вопрос", которым займется его администрация в рамках своей миссии по реформированию правительства. Этот шаг был контринтуитивным - демократ предлагал ликвидировать регулирование. Но, как и пятью годами ранее, когда президент Никсон отправился в Красный Китай, партийная принадлежность отступала. Программа дерегулирования авиаперевозок преодолевала партийную линию, что значительно повышало ее шансы на принятие. 4 марта 1977 года Картер направил послание на Капитолийский холм. " В качестве первого шага на пути к нашей общей цели - более эффективному и менее обременительному федеральному правительству, - начал он, - я призываю Конгресс сократить федеральное регулирование отрасли внутренних коммерческих авиалиний".
Президент только что сделал свой быстрый удар.
Девять дней спустя Феррис сделал собственное заявление, выступая на сайте в Клубе Содружества в Сан-Франциско, заявив, что United поддерживает "общую философию" дерегулирования. Дерегулирование, добавил он позже, станет " величайшей вещью, которая произойдет с авиакомпаниями со времен реактивного двигателя".
Хотя он сразу же стал козлом отпущения в отрасли, Феррис был героем Капитолийского холма. Фил Бейкс из штаба Кеннеди и Монте Лазарус из United немедленно принялись за работу: назначили своим боссам совместные встречи, зная, что, несмотря на сильные различия в политической идеологии, эти два молодых, красивых, подающих надежды лидера обязательно подружатся, что они и сделали. Феррис также запланировал сбор средств для сенатора Чарльза Перси из родного штата Юнайтед - Иллинойса; Перси, со своей стороны, брал у Юнайтед документы с позицией и вставлял их целиком в протокол Конгресса. Феррис также понимал, что United выглядит несколько заметной, поддерживая дерегулирование в одиночку, поэтому он обратился к Элу Фельдману, который руководил Frontier Airlines в Денвере и с которым он стал близким другом. Будучи 14-й по величине авиакомпанией в стране, Frontier была достаточно крупной, чтобы считаться национальным игроком, но достаточно маленькой, чтобы обеспечить определенный политический баланс в паре с United. Frontier вела ожесточенную борьбу за долю рынка в Денвере, и Фельдман жаждал расширения. Компания Southwest Airlines, ограниченная федеральным регулированием четырьмя углами Техаса, также присоединилась к бандвагону дерегулирования.
Президент был на борту, а в отрасли царил раскол. Рабочие все еще могли заблокировать или сильно ослабить любой законопроект о дерегулировании, но Бейкс и другие крестоносцы нашли способ откупиться от профсоюзов: они заверили, что любой законопроект о дерегулировании объявит вне закона "взаимопомощь", программу, по которой авиакомпании субсидировали друг друга, когда одна из них была вынуждена объявить забастовку. Получив это обещание, профсоюзы ушли с дороги. С таким же успехом они могли бы продать Манхэттен за 24 доллара.
Последним препятствием на пути к принятию законопроекта был грозный сенатор Кэннон, слушания которого должны были начаться через неделю после выступления Ферриса. Главным свидетелем должен был выступить Джон Робсон, председатель CAB, который уже одобрил арахисовые тарифы и суперсберегатели, но чье агентство не заняло никакой официальной позиции по поводу собственного выживания.
"После своего полного становления бюрократия относится к тем социальным структурам, которые труднее всего разрушить", - писал немецкий социолог Макс Вебер. "Отдельный бюрократ не может вырваться из аппарата, в который он запряжен".
Однако Макс Вебер никогда не встречался с Джоном Робсоном. За два года работы на посту председателя Робсон с удовольствием перетряхнул старые порядки в CAB. Он так и не смог преодолеть своего удивления по поводу того, что авиационная отрасль жаждет, чтобы CAB принимало решения за него, Джона Робсона. Теперь, получив приглашение дать показания в авиационном подкомитете сенатора Кэннона, Робсон понимал, что единственный разумный ход - бросить агентству жребий дерегулирования.
Робсон понимал, что он будет похож на начальника полиции, выступающего перед городским советом за отмену городских постановлений. Если он выступит перед CAB, изложив лишь радикальную позицию Джона Робсона, его показания будут бессмысленными. Робсону пришлось привлечь на свою сторону других членов комиссии. Он и его помощник, Говард Коэн, яростно лоббировали их, добиваясь консенсуса. Там, где члены комиссии отказывались, Робсон и Коэн лоббировали своих сотрудников, а затем заставляли других сотрудников лоббировать сотрудников. Робсон измотал всех в большом синем здании на Коннектикуте настолько, что в конце концов никто из других членов комиссии, как оказалось, не захотел брать на себя обременительную задачу по написанию несогласия. Робсон выступал перед Кэнноном от имени единогласного регулирующего органа, приводя потрясающие аргументы в пользу того, чтобы выпотрошить свое собственное агентство.
Кэннон был заметно удивлен, когда Робсон закончил свои показания. Будучи соперником Кеннеди в вопросах авиации, Кэннон сразу же перешел на новый путь, приказав своим сотрудникам начать работу с Бейксом из офиса Кеннеди. В это время шла работа над законопроектом Кеннеди-Кэннона о дерегулировании.
Сенатор Кэннон все же предоставил отрасли возможность представить свои аргументы. Через несколько дней после показаний Робсона Альберт Кейси из American Airlines прилетел в Вашингтон, чтобы представить тщательно задокументированные аргументы против дерегулирования, снабженные кучей графиков и диаграмм. Кейси заявил членам авиационного подкомитета Кэннона,
Некоторые сторонники дерегулирования, похоже, заворожены компьютерными моделями, созданными учеными без опыта управления авиакомпаниями, которые говорят им то, что они хотят услышать. Других интересует "быстрый удар" - фраза, которая, на мой взгляд, не делает никому чести.
Дерегулирование авиационного бизнеса - опасный шаг. Я говорю
