что его сын подвергался издевательствам. Сандо твердо решил, что должен найти того ублюдка, который начал травлю. Через какое-то время подростки и классная руководительница, которая поначалу относилась к безутешному родителю с пониманием, стали избегать Сандо, напуганные его маниакальным упорством. Он так и не добился от них ничего конкретного. Продолжая свое расследование, Сандо узнал только, что главный организатор травли учился с сыном в одной средней школе, но больше ему ничего выяснить не удалось, даже имени мерзавца.
– Тот подросток? Именно тот? Кто он? – закричал Сандо и начал трясти жену за плечи.
– Пожалуйста, успокойся. Ты сможешь с ними встретиться? Родители сказали, что хотят поговорить.
– Конечно смогу! Хочу взглянуть им в глаза. Как же они воспитывали своего ребенка, если тот довел моего до отчаяния?!
– Они говорят, что ни о чем не знали. Их ребенок не думал, что наш сын так поступит. Но я им не верю. Завтра я не хочу вспоминать об их звонке, поэтому рассказала тебе. Дорогой, знай, я не буду с ними встречаться. Просто не смогу. Не хочу видеть ни их, ни этого подростка. Если увижу – сойду с ума.
Лицо жены утратило все краски – побелели даже губы. Они не знали? Надо совсем стыда не иметь, чтобы так нагло врать! Их ребенок не хотел никого убивать? И Сандо должен теперь это принять и понять? Чэван жил, а теперь от него не осталось и следа! Они думают, что если их ребенок не догадывался о последствиях, то он оставит все как есть? Как они могут так бессовестно врать? И почему они столько времени прятались и объявились только сейчас?
Куда направлен его сияющий взгляд?
Незнакомка сделала несколько кругов вокруг аптеки и встала на том же месте недалеко от входа. Ёнгван в шутку начал обратный отсчет времени до момента, когда откроется автоматическая дверь и она решится войти внутрь. Тридцать секунд, двадцать девять, двадцать восемь… А вдруг она так и будет целую вечность бродить вокруг в нерешительности?
Ёнгван надел очки и внимательно рассмотрел ее сквозь стеклянную витрину. Девушка была одета в тонкий кремовый свитер с высоким горлом и в черную юбку – довольно легко, даже для корейской зимы. Накинуть бы на нее полупальто или легкую стеганую куртку, и получился бы подходящий наряд. Он догадывался, что верхнюю одежду она, скорее всего, оставила в машине, которую припарковала возле рынка.
Дочь активно рекламировала аптеку в социальных сетях с тех пор, как стала здесь работать. Те, кто ставил оценки их товарам или писал отзывы, получали накопительные баллы как постоянные клиенты. Поначалу среди покупателей преобладали молодые люди, привыкшие получать информацию из соцсетей. Они приходили с большими ожиданиями, но в то же время и с недоверием, однако затем, опробовав лекарство на себе, делились на форумах положительными комментариями. Разумеется, плохие отзывы тоже были. Дочь говорила, что злые комментарии – тоже показатель интереса, и на каждую желчную фразу писала дружелюбный ответ. Однажды к ним пришел мужчина, участвовавший в клинических исследованиях Ёнгвана десять лет назад, тот самый, которого обвинили в преследовании девушки под воздействием препарата. Сначала Ёнгван даже не узнал его – постарел, похудел, лицо осунулось, – видимо, в жизни у этого человека было много проблем. Мужчина сказал, что женился на той девушке, которая написала на него заявление. Вот уж, действительно, ирония судьбы.
– Как ваши отношения с женой? – спросил Ёнгван. Это интересовало его больше всего.
– Не хуже, чем у других. Сейчас, когда думаю о том, что творил, не понимаю, зачем преследовал ее, умолял о любви. Но все в прошлом. Теперь меня тяготит другое, и я пришел к вам за помощью. Выслушайте меня, пожалуйста.
Мужчина рассказал ему о дочери-инвалиде, ментальное развитие которой остановилось на уровне трехлетнего ребенка. Больше десяти лет они с женой не могли найти стабильную работу, поскольку были вынуждены ухаживать за дочкой. В конце концов он приобрел закусочную на колесах. Если бы они с женой трудились вдвоем, то смогли бы заработать намного больше, но она не отходит от дочери ни на шаг. Мужчина, который был вынужден с утра до вечера вкалывать один, передвигаясь из одного квартала в другой, чувствовал, как внутри него растет неприязнь к собственному же ребенку.
Ёнгван попросил жену смешать несколько любовных гормонов и приготовить лекарство. Она, конечно, не удержалась и упрекнула мужа в мягкосердечности, но все же сделала то, о чем он попросил. В основном они продавали уже готовые препараты, но в некоторых случаях изготавливали индивидуальные смеси под заказ. Посетитель оплатил лекарство, приготовленное Суэ, и ушел. Ёнгван не знал, какой эффект оказало средство, но был рад, что в этот раз обошлось без полиции.
Покупателей становилось все больше. Они приходили не только чтобы решить проблемы с противоположным полом, но и чтобы улучшить атмосферу в семье. Часто родные люди жили, возведя стену между собой, и если не любовный эликсир, то что еще могло открыть их сердца и разрушить эту преграду? Лекарство помогало найти силы и смелость по-человечески поговорить с домочадцами, чтобы снова с ними сблизиться. Да, возможно, любовный эликсир – всего лишь плацебо, но даже при помощи частички кремня можно превратить тлеющие внутри человека угли в пламя. Но бывало и так, что распалять было нечего – чувства угасли, залитые холодным отчуждением. Почему же любовный эликсир не мог служить катализатором для любви?
Интересно, та девушка, что ходит кругами вокруг аптеки, на какой стадии отношений? Она подошла к двери – видимо, все же решилась зайти.
– Добро пожаловать в нашу аптеку, – подчеркнуто безразлично обратился к посетительнице Ёнгван.
Она вошла и медленно зашагала по торговому залу, но, стоило ей увидеть продавца, тут же остановилась. Ёнгван наконец-то смог рассмотреть ее лицо – оно было более живым, чем казалось через стекло. Эта девушка производила впечатление человека, который постоянно переживает по пустякам. Ёнгвану приходилось общаться со многими посетителями, так что он стал довольно хорошо разбираться в людях – достаточно было просто посмотреть им в глаза. Помогали и психологические приемы, о которых иногда рассказывала дочь.
– Здравствуйте, я правильно понимаю, что здесь – то самое место?
Слова произносила она так же, как и выглядела, – неуверенно.
– Так и есть. Здесь то самое место.
Дочь говорила: когда человек отвечает вопросом на вопрос, это признак того, что он лжет. Именно поэтому Ёнгван не стал спрашивать, что она имеет в виду. Если бы
