мне так никто и не открыл.
Небо тем временем заволокло тучами до горизонта, и хлынул дождь. Он начался резко, с порывом ветра, нарушив тишину и покой леса, унося в неизведанное лимонный солнечный свет, дёрнул подол платья и окатил холодным косым потоком.
Мысленно чертыхаясь, накинув на голову капюшон непромокаемого плаща, я пошла вдоль стены особняка, в надежде найти кого-нибудь из обслуги.
«В такую погоду хозяин собаку на двор не выгонит, не то что прислугу…»
Я шлёпала по лужам, обходя по гравийной дорожке отцветшие клумбы и косматые кусты, пока не упёрлась в стену.
Непосредственно к особняку, как неф к церкви, примыкала огромная застеклённая веранда с круглым куполом. На самом верху под запотевшим стеклом я разглядела глянцевые листья пальм и петли лиан.
«Оранжерея! Джунгли, как в тропическом лесу!»
Вдоль оранжереи на флагштоках хлопали на ветру треугольными мокрыми полотнищами разноцветные флаги с чёрными лягушками и золотыми знаками-рунами. На гербах у входа красовались такие же изображения.
«Кажется, я вломилась на территорию посольства!»
Я застыла с открытым ртом, золотые лягушки на флагах прыгали, как живые. Прядь волос выбилась из-под платка и прилипла ко лбу, влага стекала по щекам, а я стояла в растерянности, не зная, куда же мне идти.
В таком виде меня и застал хозяйский садовник. Он вышел из-за угла оранжереи, хлюпая резиновыми сапогами, и, заметив меня, приподнял шляпу с широкими полями. Дождь тут же вылил на смельчака ушат воды. Из шляпы на дорожку вытек ручей, и это на время отвлекло меня от созерцания великолепной оранжереи и флагов.
– Что вам угодно, барышня? – спросил садовник доброжелательно.
– Простите, я не вполне уверена, что попала по адресу. Что это за место?
– Это? Усадьба Виридем Квэркум. И, если вы сюда попали, значит, знали дорогу. Уверяю вас, найти нашу крепость совсем не просто.
– Странное название… Виридем Квэркум эст ин литре марис… Морской брег, а моря нет.
– Гм… вы кого-нибудь ищете?
– Э-э-э… да. Я ищу дачу профессора Этернеля. Но, вероятно, ошиблась адресом. Этот особняк…
– Этот особняк принадлежит профессору Этернелю, как и всё вокруг.
– Вот как? М-м-м… профессор нанял меня сиделкой с сегодняшнего дня. Я несколько раз звонила… там, – я махнула рукой в сторону парадного входа, – но мне никто не открыл.
– Ясно, – кивнул садовник, – вы новая сиделка. Дворецкий не открыл вам? Странно… Вероятно, не услышал. Домработницы уехали в город за продуктами, повар на кухне слишком занят, а сам хозяин дверь не открывает. Меня-то Чуром кличут. Пойдёмте, девушка. Впущу вас в дом через служебный западный вход. Вас как звать-величать?
– Василиса… Приятно познакомиться, Чур.
– Ишь ты… Василиса, – Чур почесал в затылке, – неужто та самая?
– Какая «та самая»? – Я растерянно улыбнулась.
– Ну, пойдёмте, пойдёмте… что под дождём стоять-то.
– Через оранжерею? – Я уже сделала несколько шагов к прозрачной двери из двойного стекла.
Чур хитро, по-крестьянски, прищурился:
– Западный вход за стеной, есть ещё северный и южный, и парадный восточный. Нам туда, – он быстро зашлёпал по разливным лужам.
И я поскакала за ним, как горная коза, то и дело перепрыгивая через лужи.
Обойти особняк кругом оказалось не так уж и просто. Мы прошли по аллее вдоль длинного пруда с южной стороны, вернулись и минут пять шли мимо конюшен и хозяйственных построек. Пересекли обширную лужайку и дошли до огородов. За огородами в кустах бузины скрывалась невысокая дубовая дверь под резным навесом.
Я крутила головой, стараясь ничего не упустить. От западного входа шёл длинный спуск к озеру, чёрное зеркало которого сейчас было покрыто рябью и частыми кругами дождя.
– Нам сюда, – садовник зашёл под широкий навес и гулко застучал резиновыми сапогами у порога. Он толкнул вниз массивную бронзовую ручку и пропустил меня вперёд в прихожую.
– Идите прямо по коридору и до конца, девушка. Пройдёте по анфиладам семь комнат и справа увидите голубую дверь. Вам туда, – объяснил Чур и, махнув на прощание, вышел под проливной дождь.
В прихожей никто меня не встретил. Я сняла мокрое пальто, платок и боты, переобулась в туфли-лодочки. Взглянула на себя в высокое напольное зеркало.
Вчера вечером я тщательно продумала костюм. Деловой одеждой я ещё не обзавелась. Меня выручило синее шерстяное платье, привезённое дядей Хорсом из Венгрии. Я добавила к нему белоснежный кружевной воротник и тонкий поясок. Получился прекрасный наряд: не скучно и практично. Волосы уложила на затылке в узел и закрепила шпильками в строгую причёску.
Косметикой я почти не пользовалась. От природы у меня был яркий цвет лица. Помню, близорукая учительница биологии в школе то и дело делала мне замечания:
– Василиса, поди умой лицо! В школе нельзя так ярко румяниться и красить глаза!
В доме стояла тишина. Не безмолвная, мёртвая, а тишина обжитого дома в «тихий» час: тикали часы, мяукнула кошка за дверью, за стеной еле слышно играло радио.
Кажется, я попала в сказку. Именно так я и представляла себе волшебные дворцы. В прихожей пол и стены были выложены коричневым мрамором с белыми прожилками. Мраморные звёзды, искусно собранные мастером из мозаики, сверкали и сияли чистой красотой. На комоде у стены горела лампа под шёлковым абажуром, и небольшая античная статуя указывала белой мраморной рукой на коридор. По нему я и пошла.
В доме не было золотой лепнины и холодного блеска новомодных, бездушных вещей. Но я сразу поняла, что хозяин дворца – несметно богат. То и дело стены сверкали искорками, словно были из золота или драгоценных камней.
Я медленно шла по бесконечным анфиладам мимо приёмных, салонов, гостиных, останавливаясь время от времени, чтобы рассмотреть роскошные восточные ткани на окнах, старинную бронзу, мягкие кресла, обтянутые дорогим, узорчатым штофом, драгоценные безделушки на придиванных столиках.
Каждый предмет был безукоризненно ухожен, серебро и бронза натёрты. Комнаты сверкали свежей чистотой, казавшейся мне немного бессмысленной, поскольку хозяин дворца вряд ли мог посетить все помещения разом, разве только обежать их второпях.
Странное чувство не покидало меня. Мне показалось, что раньше я уже бывала в этом доме. И не просто гостила, а жила. Некоторые предметы я узнавала, и даже расположение комнат казалось мне знакомым! Вот здесь, за «голубой гостиной», дверь. Она ведёт в коридор, а коридор в покои… детские.
Я подошла к двери и открыла её.
«Лошадка… у окна стоит деревянная лошадка! С бубенчиком… Красненький с голубым камнем на язычке! Посреди комнаты светлый ковёр с синими ирисами…»
Лошадка действительно стояла в нише окна. Я сделала шаг вперёд и увидела бубенчик, красненький с голубым камнем на язычке. Под ногами лежал бежевый ковёр, расшитый
