неволе у этого живоглота Виктора! Или их замучил уже проректор Себастьян?
Ярость кипела во мне, грозя вот-вот выплеснуться наружу. Меня бросало то в жар, то в холод. Как он смел, этот мерзавец в проректорской мантии?! Годами обманывал наше доверие, придумывал гнусные отговорки, лгал нам в глаза! И все ради чего? Ради горстки золотых монет, чтобы пополнить коллекцию очередным «экзотическим экземпляром» для развлечения богатея?
Но больше всего меня испугала собственная возможная судьба, о которой так бессовестно торговались Себастьян с Виктором. Выходит, проректор все это время охотился на меня, выжидая момента, чтобы заманить в ловушку? Ведь я и впрямь, ослепленная жадным любопытством, постоянно была на берегу и поблизости, подвергая себя опасности… Я вдруг почувствовала себя легкомысленной дурочкой, глупышкой, на чью наивность и рассчитывал коварный тритон.
В памяти вновь замелькали образы всех тех ночей, когда я, манимая призрачными видениями человеческого мира, выбиралась на берег — нарушая главные законы подводного царства, — и устремлялась навстречу своей погибели. Никто из сирен не должен был касаться земной тверди, и вот результат моего своеволия — проректор собирался лишить меня свободы, вероломно продать!
Внезапно до меня дошел весь ужас ситуации. Ведь если раньше я могла сбежать с берега, уплыть в спасительные глубины, то в неволе у Виктора меня ждала лишь неминуемая гибель. Безрадостное прозябание в тесном застенке, вода в котором будет цвести и загнивать, а воздух портиться от человеческих испарений… Я не выдержу, погибну от тоски и одиночества, как и мои предшественницы. Перспектива медленно зачахнуть взаперти у этого чудовища в человечьем обличье повергла меня в безысходный ужас.
А рядом раздавались самодовольные возгласы моих мучителей — те грезили лишь о наживе, совершенно не ведая, какую боль и страдания готовили живому существу. В груди клокотал горький комок — я была готова разразиться воплями и рыданиями, но инстинкт самосохранения все еще брал верх, вынуждая затаиться в тени.
Клокочущий гнев, горький как морская соль, закипал во мне все сильнее. Сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони, я кусала губы в тщетной попытке сдержать рыдания. Предательство ректора, в чьи руки я когда-то с готовностью вверила свою судьбу, сводило меня с ума. Как он мог?! Все эти годы обманывать наше доверие, вероломно торговать русалками?
От осознания этого кровь вскипела у меня в жилах. Дрожащими пальцами я сжала жесткие водоросли на камнях, пытаясь справиться с эмоциями. Нет, я не допущу такого! Сирены не созданы для темницы, мы — вольные дочери моря, и отродье вроде Себастьяна не имеет права лишать нас свободы!
В тот миг во мне вспыхнула искра ярости и решимости. Какой-то безрассудный порыв овладел мною. Резко выпрямившись, я расправила плечи и шагнула из укрытия на виду у ректора и Виктора. Сердце гулко стучало, рот наполнился горьким привкусом желчи, но я была готова.
— Довольно! — выкрикнула я, заставив их вздрогнуть от неожиданности. Виктор испуганно вскочил с валуна, а Себастьян обернулся с лицом, застывшим ужасной гримасой. — Я все слышала, проректор! Ваши гнусные речи, ваши замыслы… Так вот как вы поступали все эти годы? Вы… вы чудовище!
На миг мне стало страшно собственной смелости, той решимости, что вдруг овладела мною. Но жажда справедливости подпитывала мои силы. Я шагнула вперед, грозно нахмурившись и глядя прямо в глаза Себастьяну.
— Не посмеешь! — прошипел он, злобно ощерившись. — Никто тебе не поверит, русалочка. Одно слово отступницы против слова проректора!
— О, со мной все не так просто, как вы думаете, — процедила я холодно. — Теперь все узнают о ваших кознях. И если вы хоть пальцем тронете меня, я разглашу вашу черную сделку на всю Подводную Академию!
Себастьян растерянно захлопал ртом, а затем издал горький смешок:
— Глупая каракатица! Да кто тебе поверит в моей цитадели, где моя воля — закон?!
— Но это станет известно другим правителям подводного царства, и вас ждет наказание! — воскликнула я, чувствуя невиданный ранее прилив уверенности в себе. — За свои злодеяния вы не только лишитесь поста, но и навлечете позор на многие поколения своих потомков!
Глаза предателя метали молнии, он сжал кулаки в бессильной ярости. Боже, какое это было могучее чувство — самой держать в страхе того, кто еще недавно держал в кандалах всю твою судьбу! Наконец Себастьян не выдержал:
— Не угрожай мне, русалочка! Я повелеваю морями, а ты… ты просто ничтожная форелька в моем садке!
С этими словами он протянул руку, будто желая проглотить меня взглядом. И тут произошло то, чего я никак не ожидала…
Себастьян угрожающе протянул руку ко мне, в его глазах полыхала ненависть. Я была готова к борьбе, к тому, чтобы вцепиться в него ногтями и зубами, если понадобится. Но в следующее мгновение случилось нечто, повергшее меня в ужас…
— Сиерра фин анфалос! — раздался гортанный возглас позади меня.
Я дернулась, чтобы обернуться, но тело сковало оцепенение. Конечности будто налились свинцом, и я застыла безвольной марионеткой. Из приоткрытого рта вырвался лишь беззвучный хрип. Что происходит?!
Виктор, отбросив трость, встал рядом и самодовольно ухмыльнулся. В одной руке он небрежно сжимал старинный медальон с изображением языческого божества.
— Древнее заклинание подчинения, дорогуша, — произнес он елейным тоном. — Это ведь надежно сплетет твои русалочьи чары, не так ли?
Себастьян ошарашено воззрился на богача, применившего древнее морское заклинание, но тут же пришел в себя. Отвратительная гадкая усмешка исказила его лицо.
— Ловко сработано, друг мой! Теперь эта буйная русалка у нас в кулаке.
Виктор сделал шаг ко мне, сверля меня алчным взглядом. Я безвольно замерла, лишь в ужасе вращая глазами.
— И у кого же она теперь в кулаке? — протянул он, подойдя ко мне вплотную. — У тебя, проректор? Или у меня, ее нового хозяина?
Ядовитое лицо Себастьяна исказила гримаса ярости, но Виктор лишь расхохотался. Богач наклонился, почти касаясь меня своим горячим дыханием:
— Полагаю, ты не рассчитывал на такой поворот, а, проректор? Я поймал эту сирену сам, она моя по всем статьям!
Он снова засмеялся и резко выпрямился. Виктор принялся нараспев произносить новое длинное заклинание. Я скосила глаза и с ужасом увидела, как из ближайших расселин в скале выползают змеи величиной с жезл. Ядовитые твари вытянулись и замерли, повинуясь воле богача-мага.
Чувствуя подступающую тошноту, я безвольно наблюдала, как Виктор жестом приказал змеям оплести меня кольцами. Одна за другой они принялись сжимать мои запястья и лодыжки, туго сплетаясь и образуя живые путы.
Себастьян позади скрежетал зубами, его лицо наливалось желчной желтизной от едва сдерживаемой ярости. Наконец он взревел:
— Что это значит,
