испугавшись, а Света тяжело дышала, оглядываясь. Ей раньше и в голову не могло прийти, что когда-нибудь берлога Дениса превратится в просторную уютную комнату с приятными серо-бежевыми обоями в полоску, тёмной мебелью и хорошо подобранными гардинами и портьерами.
— Беременна? — рассеянно спросила Света, кивая на не приходящую в себя Лену.
Галя вдруг выпрямилась и как будто по-новому взглянула на безвольно лежащую подругу.
— Нет, — неуверенно покачала головой она.
Света склонила голову набок и нахмурилась.
— Похоже на то, с чего бы ей в обморок падать?
— Не знаю, говорит, давление, — пожала плечами Галя.
В комнату быстро и шумно вошёл Денис, с тревогой глядя на девушек. Они замерли, как в театре, и отводили глаза.
— В чём дело? — сильным голосом спросил мужчина и, увидев Лену, склонился над ней.
И Галя, и Света никогда бы не подумали, что увидят Дениса настолько испуганным. Он провёл ладонью по бледному лицу молодой женщины с нежностью.
— Ей стало плохо, — промямлила Галя и взглянула на Свету.
Та, быстро сходив на кухню и намочив кухонное полотенце, вернулась и протянула Денису.
Он сел рядом на диван и, положив её голову себе на колени, стал обтирать лицо Лены.
— Спасибо, — кивнул мужчина и больше не сказал ни слова.
Девушки молча вышли из комнаты, прикрыв дверь и обе застыли, нерешительно и взволнованно глядя друг на друга.
— Подзалетела Ленка, — кивнула Света. — Только что теперь ей делать? Денис вряд ли даст ей рожать.
— Почему? — обиделась Галя, как будто речь шла о ней самой.
— Ну, знаешь же, какой он, — пожала плечами Света и ушла к себе в комнату.
Галя всю ночь не спала, думая о подруге и пришла к выводу, что даже если Лена и беременна, то совершенно не подозревает об этом, говоря, что у неё проблемы со здоровьем. В любом случае, ей нужно было помочь.
После того, как умер Лёша, Денису пришлось ещё раз погрузиться в горе смерти, на этот раз с женщиной. Он видел, как её мучает боль, и понимал это. Знал, что такие моменты проверяют настоящие чувства. Ему было совсем не безразлично то, что с ней происходило.
Но через несколько месяцев, когда она стала немного возвращаться к жизни, с ней стало происходить что-то странное. Прямо на глазах она стала растерянной, испуганной, на губах появилась эта жуткая жалостливая улыбка. Прямо как тогда, в первые дни их знакомства, когда она не поднимала взгляда от пола. Он пытался узнать, что случилось, сказать своим телом ночью, что она желанна и любима, но Лена как будто отдалилась ещё больше.
Впервые в жизни он не знал, что делать. Она стала плохо чувствовать себя, он видел, что утром она еле вставала с постели, жаловалась, что кружится голова и нет сил. Денис испугался. Плохие предчувствия гадко заползли в душу, слишком много в жизни он терял, и с неотвратимостью подумалось, что это его рок.
Снова стали мучить сны о войне, о том бое, после которого он вернулся домой. Он боялся засыпать, и это было правдой.
А когда в начале марта пришёл с работы и увидел Галю со Светой, стоящих над Леной и напряжённо переглядывающихся, внутри что-то лопнуло от страха и напряжения.
Тогда он понял, чего боится — потерять её, ставшую такой родной.
Они с ней не говорили о чувствах после ночи пожара и после её признаний, да он и не думал об этом, просто жил дальше. А теперь сложные, всегда злившие сентиментальные мысли стали мучить.
Но вместо того, чтобы признаться себе, что сильно, безнадёжно влюблён в Лену, Денис вдруг ожесточился, борясь со страхом за неё и непреодолимой тягой к женщине.
Когда она пришла в себя, он не выдержал: — И сколько это будет продолжаться?
Она огляделась и мутным взглядом поймала его.
— Я не знаю, — произнесла она глухо.
— Завтра идёшь к врачу, — категорично завил он. — Или тебя надо насильно туда потянуть?
— Нет, — односложно ответила она. — Я пойду.
В этот вечер они почти не разговаривали. Лена ловила на себе его пристальный взгляд, и от этого не становилось легче. Откуда ей было знать, что на самом деле он боялся.
12
Сказать, что Света впала в депрессию и печаль, было нельзя. Поначалу после последнего телефонного разговора с Юрой она много думала о нём и сожалела, что оттолкнула, но время шло, и постепенно девушка убедила себя, что этот мужчина — не её судьба. В конце концов, она хотела иметь парня — не сумасшедшего папарацци, а обеспеченного серьёзного бизнесмена, как его брат. У неё даже мелькали мысли напомнить о себе и позвонить ему, но, скорее всего, в жизни он был не одинок, а Света не хотела бы строить своё счастье с такими сложностями, как отбивание у «дам сердца» мужей или женихов.
Временами к ней приходили отчётливые и тоскливые мысли, что ей нужен Юра, и никто другой. Это было в минуты, когда она переставала сама себе лгать и цинично, хладнокровно смотрела на мир.
Но он не звонил.
Она поняла, что он забыл о ней, и что для него Золушка — ничего не значила, просто сладкое и яркое впечатление на сиденье его машины в одну из летних ночей.
После зимы Света снова расцвела и была готова к охоте. Она сменила стрижку на более короткую, устроилась работать на местном телевидении, и чувствовала себя вполне успешной и пользующейся вниманием молодых и интересных мужчин; как однажды апрельским прохладным вечером всё это снова полетело к чёрту.
Она встречалась с Ромой Степановым, молодым и энергичным, прямо неутомимым молодым мужчиной, полным творческих идей. Он был сценарист и режиссёр, звал её в Москву, потому что сам работал и жил там, будучи из этих мест.
Их связь была недолгой, больше походила на курортный роман — эмоциональный, скомканный спешкой и слишком глянцевыми чувствами, наигранными, как у актёров второго плана.
Они бывали в дорогих ресторанах, на самых модных и шумных тусовках города. Света с удовольствием и жаждой знакомилась с новыми интересными и странными людьми, и ничему не удивлялась. Лишь один раз ей пришлось пережить неприятный момент, когда ей спокойно и как будто невзначай предложили кокаин, а она отказалась. Конечно, девушка тут же почувствовала, что её не поняли. Рома сам баловался им и со смехом говорил, что творчество тогда от него убежит.
В тот апрельский вечер Света ужинала вместе с Ромой и большой шумной компанией богемы в ресторане «Аметист» на
