меня, а утром что-нибудь соврём.
— Нет! — выдохнула я. — Ни за что! Я не могу подвести маму и дядюшку! Но подождите, как я попаду в покои на втором этаже?!
— По обстоятельствам, — "пространно" ответил Темногорский.
Я бы с удовольствием схватила его за грудки и хорошенько потрясла, но… тот факт, что Темногорский пытается сохранить мою репутацию — уже нонсенс! Молчи, Сена, молчи!
Когда Темногорский ушёл, я устало опустилась на скамейку в холле. Мысли разбегались как противные тараканы — никакого порядка, один сплошной хаос. Неужели Прасковья меня подставила?.. Как ни крути, именно она сообщила о приказе директора. Но мы почти не общались! Прасковья с Лебедью постоянно жались к друг другу, а на сцене играли даже хуже нас с Темногорским. Борьба за место под солнцем?.. Глупость какая-то!
Подозрения в сторону Алексея я, поразмыслив, отмела. Директору бессмысленно раздевать меня, укладывать на стол и возвращаться с невинным видом. Он не пьяница, не насильник, он тот, с кем великая княжна просила "не ссориться". Не забыть бы разузнать про Эш-Арен. Чуяло моё сердце, Темногорский пожалел, что упомянул это название.
Ох, не зря ребята намекали, что с директором у нас всё очень сложно. Но сейчас я вынуждена доверять ему.
Блажен тот, кто верует, ага. Классика.
Языческие зелья действовали на меня плохо, однако ж действовали. Платок к моему носу никто не подносил, по голове не бил… либо меня усыпил язычник, либо языческое зелье с особым запахом. Я ведь отметила сильный травянистый аромат у кабинета, но от Алексея травами никогда не пахло.
В театре было три знакомых язычника: Ясинский, Темногорский и Ленар. Способен ли кто-то из них на столь жестокую шутку?.. Голая девушка на столе, пошлая записка с бантиком — меня будто подарили Темногорскому. А если бы я не очнулась?.. Как бы повёл себя директор?..
Во рту неприятно загорчило, а на глаза навернулись слёзы. К счастью, появился Темногорский, и я, аки пылкая влюблённая, побежала за ним.
— Я обычно не трогаю спящих дев, — выслушав меня, ухмыльнулся мужчина и выразительно поглядел на закрытую пиджаком грудь, — хотя знаешь, лучше не проверяй!
Карета неслась по засыпающему городу на всех парах. Мне бы радоваться скорому избавлению от этого хама… Только реакция мамы и Верданских пугала, пожалуй, больше скабрёзных намёков Темногорского.
— Но вряд ли тебя усыпил язычник. Зелье может купить и верующий. У Ясинского не тот характер, да и тебе он благоволит. Ленар подобной ерундой не занимается. Не беспокойся, в понедельник поговорим с Прасковьей. В крайнем случае, я достану ваши анкеты и сравню почерки. Разберёмся.
Я мрачно угукнула. Это сработает, если мой усыпитель не продумал детали. С другой стороны, он же рассчитывал на меня, а не на Темногорского. Я было расслабилась и…
— Постойте, вы что, знакомы с Ленар? — настигло меня запоздалое осознание.
Темногорский еле заметно пожал плечами:
— Конечно, я ведь подписывал контракт с её семьёй. Для поставок нужны проверенные люди, а Ленар ещё ни разу не подводила.
Его ответ получился каким-то натянутым, сухим, и это царапнуло меня. Я мысленно повторила за Темногорским и уточнила:
— Так вас не подводила Ленар или её семья?
Директор с недобрением покосился в мою сторону:
— Изволь, я давно знаю Ленар и бывал в её семейной пекарне. Меня всё устраивает. Если есть замечания, напиши и подай в бумажном виде, я рассмотрю.
Мне кажется, или он уводит разговор?..
— Почему она не сказала, что вы друзья?
— Мы не совсем друзья, — нехотя потянул Темногорский, — я познакомился с ней в академии Северных Княжеств. Мы поступали в один год, но учились на разных факультетах. На последних курсах формируются боевые связки, для совместной учёбы и практики "в поле". Со мной никто не хотел работать… согласилась только Ленар. Она часто прикрывала мне спину. Мы хорошо изучили друг друга. После академии наши дороги разошлись, но я не могу назвать её чужой.
Пусть не сразу, но я догадалась, почему Ленар смолчала. Или это опять мои фантазии?
— Романтические отношение между связками — не редкость, правда?..
Темногорский, прищурившись, изучал меня. По его виду было сложно понять, попала я или промахнулась.
— Хочешь исповедовать меня, Сирин? — он с лёгкостью перебрался на моё сидение. А-а-а, Сена, кто тебя за язык тянул?! — Я ведь потребую плату за откровенность. Очень недопустимую, но сладкую плату.
В этот миг карета замедлила ход, и кучер прокричал:
— Подъезжаем, барин!
Близость Темногорского резко перестала быть неприятной. Я втянула голову в плечи, надеясь слиться с сидением. Похмыкав, директор безжалостно вытащил меня на улицу.
— Поедем ко мне, Сена? Согреешь одинокого мужчину?..
Куда не кинь, везде клин! Что за жизнь такая, а?!
Несмотря на поздний вечер, в Григорьевском кипела жизнь. Многочисленные фонари освещали ровные и чистые дорожки, мелькали силуэты барышень и кавалеров, а ветер доносил приглушённый смех. Только Темногорский, аки тать ночной, вёл меня какими-то заросшими тропами. Я едва поспевала за ним. У знакомой ограды мужчина наконец остановился и что-то зашептал. Преграда неожиданно посерела, и язычник, не церемонясь, толкнул меня внутрь.
Приглушённо охнув, я оказалась под окнами своих покоев!
Ничего себе у Темногорского таланты!
Но стоило мне отвлечься, как он вновь начал колдовать. Под ногами прошла дрожь, а в воздухе ощутимо похолодало. Обхватив плечи руками, я с нарастающей паникой оглядывалась. Откуда такой холод, такая влажность?.. У сапожек заледенела земля, превращаясь… в ступеньку?! Будучи не силах поверить своим глазам, я обернулась к Темногорскому. К моему окну поднималась настоящая ледяная лестница!
— Быстро, — хрипло приказал он, покачиваясь, — и молись, чтобы окно было открытым!
Сглотнув, я рванула по лестнице, впервые не заспорив с Темногорским. Было ясно, что этот "фокус" дался ему непросто. И какой фокус!.. Лёд под ногами не провисал, не хрустел, не катался! Створку окна я толкнула с замиранием сердца, но обошлось. Наверное, служанки не закрыли — я не любила духоту и постоянно проветривала спальню. Едва я перезла через подоконник, как лесница растаяла. Стащив пиджак, я засунула его в ящик. Беглый взгляд в окно…
