сидящую впереди Суворову. И слегка покраснел. Но стоял на своем:
— А зачем мне знать, как зовут адвоката? Мне ее помощь пока не нужна.
— Вот именно, что пока. Знаешь как умные люди говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся! Сейчас ты на свободе. А что будет с тобой завтра, никто не знает.
Тут он переключился на Суворову.
— Васильевна! Скажите этому истукану — служаке, что я «щипал» всегда только богатеньких, которые поднялись на людском горе.
Суворова, не поворачиваясь назад, продолжая наблюдать за событиями, которые развертывались перед ними, машинально ответила:
— Скажу, скажу. Успокойся!
— Вот видишь, служивый? Уважаемая женщина вписалась за меня. А это многого стоит.
— Ладно. Тебе же было сказано, успокойся. Честный ты разбойник. Честный. Еще скажи, что награбленное людям раздавал, как тот Робин Гуд английский.
— Я не знаю, кто такой твой Робин. Мне он до лампочки. Тем более английский. Я в Англии не бывал. И людям ничего не раздавал. Это ты правильно заметил. Но этих спекулянтов, которые сейчас называют себя, видишь ли, предпринимателями — бизнесменами гребаными, я грабил, и буду грабить, когда выйду на свободу. Понял?
— Понял, понял я уже давно. Помолчи, пожалуйста. Вон, смотри, гаишники прилетели. Что — то дальше будет! А ты тут с соплями своими.
И добавил, обращаясь уже к своему напарнику — конвоиру:
— Семен! Смотри в оба. Не нравится мне все это. И оружие не прячь. Не известно, чем все закончится.
Суворова уже собралась вмешаться в их перебранку, чтобы выяснить действительно ли Звягинцев собирается и дальше совершать преступления. Но слова конвоира о гаишниках отвлекли ее внимание.
***
Действительно в промежутке между Жигулями и Мерседесом остановилась вся такая разрисованная автомашина ГАИ.
Видимо, очень тропились ребята на вызов водителя Мерседеса. Потому как лихо подкатили с включенным проблесковым маячком синего и красного цвета, а также звуковой сиреной. Последнюю сразу же выключили. Но маячок оставался в рабочем состоянии.
Из машины медленно, важно «выползли» два офицера в броской, ни с чем несравнимой, форме сотрудников ГАИ.
Как отметила Суворова, да и все остальные, один из гаишников постарше был в звании майора, а другой, помоложе — капитана милиции.
Все также не спеша, с чувством собственного достоинства и важности, что отчетливо проявлялось на их лицах, в их движения, оба направились к водителю Мерседеса. Как будто никого вокруг, кроме него, не было.
«По всей видимости, они знакомы между собой, — догадалась Суворова. — Иначе бы вели себя несколько иначе».
— Привет!
— Привет!
Обменявшись с ним дружеским рукопожатием, майор, как старший по специальному званию спросил у него:
— Так в чем конкретно трудности?
— Ты, понимаешь! Вот этот перец, — водитель Мерседеса небрежно кивнул в сторону Адамова, — не догоняет, кто на дороге главный. Обогнал нас, подрезал так, что мы чуть в кювет не шарахнулись. И никак не реагирует на мое замечание об этом.
Он приблизился вплотную к майору и тихим голосом сообщил:
— И вообще у него ствол под мышкой. Наверняка, там кобура.
— Ствол говоришь? — Громко переспросил майор. — А это уже интересно.
Он повернулся в сторону молчаливо стоявшего до сих пор Адамова. И даже сделал шаг в его сторону, сократив расстояние между ними.
Затем сказал — потребовал:
— Пистолет сдай!
В салоне Мерседеса продолжала все это время играть громкая музыка.
А вот в Жигулях наступила гробовая тишина. Все, в том числе и для Звягинцева, стало очевидным, что сейчас на их глазах происходит что — то такое, что выходит за рамки разумного. Как сказал бы вслух, но не сказал почему-то, арестованный:
— Беспредел, да еще на глазах очевидцев и свидетелей!
Ведь действительно. Получалось, что два сотрудника МВД по просьбе своего знакомого, как это понятно, далекого от этого министерства, «наехали» на другого сотрудника того же министерства.
Ради справедливости, следует отметить, что в отличие от Адамова, гаишники не знали, что он также представитель их ведомства. Но в данном конкретном случае это их не оправдывает. Действовали они нагло, придерживаясь гнилого принципа, что им все дозволено и море по колено. Они, похоже, уже давно уверовали в своей непогрешимости.
Многих такая самооценка быстро доводила либо до тюрьмы, либо отправляла, как говорится, на небеса. Из тюрьмы можно вернуться. А вот с небес просто невозможно.
Ну, а что же происходило дальше на этой самой «генеральской» дороге?
Адамов до ужаса спокойным голосом, обращаясь к обоим офицерам, сказал:
— Ребята! А Вы не попутали берега? Почему не представились при обращении к незнакомому гражданину, как это предусматривают Уставы? Почему действуете так безграмотно?
— Ты, смотри! — Майор обратился к своему коллеге. — А тут у нас, оказывается, появился знаток действий сотрудников милиции.
Капитан на эти слова только улыбнулся.
Майор, повернувшись к Адамову, с нескрываемой угрозой в голосе скомандовал:
— Ствол сдал! А то …
Он замялся, подбирая нужные, по его мнению, в данной ситуации слова.
— А то, что? Что ты, майор без имени, мне можешь сделать?
— Да, я…. Да, ты…, — майор от возмущения такой борзостью, со стороны какого — то там водителя Жигулей все не мог подобрать нужных слов.
— Хватит Ваньку валять! Ты хочешь мой пистолет. Возьми его.
С этими словами Андрей сделал шаг назад, отдалившись от майора. Потом стремительно достал из кобуры пистолет. Снял его с предохранителя.
— Раз уж Вы, господа — товарищи брезгуете представиться мне, то это сделаю первым я.
Левой рукой он достал из кармана пиджака служебное удостоверение и показал его майору. И представился:
— Оперуполномоченный УБОП капитан милиции Адамов. А это, — он кивнул в сторону пистолета, — мое табельное оружие, В нем восемь патронов. Вас трое. Итого по три на Вас милиционеры, и два останутся еще на этого охломона питерского. Как Вы, остолопы, думаете, хватит мне на Вас всех патронов или нет?
И не ожидая их ответов, продолжил:
— Я почему-то думаю, что хватит. И еще останутся. В отличие от Вас я умею пользоваться оружием. Тем более с такого близкого расстояния. А Вы ведь не удосужились даже для приличия достать свои пистолеты. Или их у Вас нет? Может у Вас в кобурах огурцы вместо оружия?
Он помолчал несколько секунд, переводя дыхание. И продолжил:
— А вот те люди, что сидят в нашей машине, подтвердят, что Вы наехали на меня при исполнении моих служебных обязанностей по сопровождению особо опасного преступника. Я же в такой ситуации вынужден был защищаться. И все. Финита ля комедия! Иными словами, чтобы Вам было понятнее: «Игра окончена, теперь все встанет на свои места, и истина откроется». Как Вам такой
