– Он еще спрашивает! – заорала Лола вответ. – Он еще удивляется! Где ты шлялся весь день?
– Где-где! В Географическом обществе! – по инерциигромко ответил Маркиз, но в голосе его не было уверенности.
Впрочем, Лоле и не нужны были никакие его оправдания, онавсе прекрасно поняла. Ей не нужно было представлять себя Катариной из«Укрощения строптивой», Лола и так полна была праведного и справедливого гнева.Виданное ли дело – ее он отправил слушать бредни выжившей из ума старухи (вгневе Лола была несправедлива к бедной Елизавете Константиновне, ведь она самабуквально несколько часов назад отметила, что старуха непротивная и достаточнорассудительна), а сам в это время развлекался на всю катушку!
– Ну-ну, и где же это ты, интересно, в этом самомГеографическом обществе нашел себе бабу? Или они там совсем уже обеднели исдали свое помещение под бордель?
Маркиз подумал, что Лола недалека от истины в том смысле,что если бы Географическое общество вместо целителя сдало бы помещение среднейруки борделю, было бы больше пользы. Вместо отвратительных теток, со вкусомрассказывающих о собственном геморрое, по актовому залу слонялись бы девицы всоблазнительном неглиже… Но некогда было расслабляться, и Маркиз сделал самоесвое честное лицо и прижал руки к сердцу:
– Да с чего ты взяла, что я был с бабой? Что это натебя нашло сегодня? Может, это последствия гриппа?
Лола молча схватила тесак для мяса и двинулась к Лене,сурово сдвинув аккуратно выщипанные брови.
– Ну тихо, тихо, что это еще за фокусы? –пробормотал Леня, отступая. – Лола, мы же с тобой сто лет знаем другдруга!
– И поэтому ты решил, что можешь меня так простообмануть? – прошипела Лола. – Да от тебя за версту несет французскимидухами и американскими презервативами! О том, что ты никуда не ходил, атрахался весь день, я узнала, когда ты был еще в лифте!
– А вот тут ты ошибаешься! – заявил Леня, слегка приободрившись. –Я, милая моя, все успеваю: и дело сделать, и удовольствие получить. И, междупрочим, выяснил множество интересных вещей. Она, знаешь, оказалась весьмаосведомленной дамой. Много полезного рассказала!
– И кто же она такая? Замшелая географиня с бюстом,напоминающим два глобуса, на который вместо лифчика она надевает чехлы отсамолета? – саркастически произнесла Лола. – И вместо ковра у нее настенке висит карта бывшего Советского Союза?
– А вот и нет! – обиделся Леня. – Конечно,для пользы дела я могу себя заставить пожать лапу медведице или что тамполагается сделать по тому старому анекдоту, но в этот раз мне не пришлось себянасиловать. Географиня попалась очень даже ничего себе…
Тут он поспешно выскочил в коридор, потому что Лола замахнуласьна него тесаком.
Она метнулась за ним следом, но Леня ловко перехватил ееруку, и тесак выпал на пол.
– Пусти! – морщилась Лола. – Руке больно…
– И не подумаю! – невозмутимо ответил еекомпаньон. – Лолка, ты что это себе позволяешь? Этак можно человека убить!
– И убью когда-нибудь, – прошипела Лола, –потому что все мои неприятности из-за тебя.
– Ну уж! – позволил себе усомниться Леня, за чтополучил весьма болезненный удар под коленку. Он стиснул зубы и промолчал,сделав вид, что ему ни капельки не больно.
– Да конечно! Из-за тебя мне пришлось бросить сцену! Адаже ты признаешь, что у меня талант. Я могла бы стать второй Ермоловой!
– Или Комиссаржевской, – поддакнул Леня.
Лола взглянула на него сердито, но Леня глядел кротко.
– Или Комиссаржевской, – согласилась она.
В этом была ее ошибка, потому что раз согласившись, онапроявила слабость, и дальше процесс увещевания пошел значительно быстрее.
– Дорогая, вынужден тебе напомнить, что когда мыпознакомились, ты была совершеннолетняя и пошла за мной совершенно добровольно,без принуждения. Больше того, смею думать, что ты весьма довольна нашимсосуществованием, тебя нравится наша работа гораздо больше, чем работа актрисы,хотя бы потому, что работа эта не в пример лучше оплачивается.
– Так и знала, что ты вспомнишь про деньги! –воскликнула Лола. – Для тебя нет ничего святого!
– В таком случае вынужден тебе припомнить банкираАнгелова! – тихим голосом заговорил Леня. – Разве не ты влюбилась внего как последняя дура и не бросила меня ради этого надутого индюка?
– Но я же вернулась через неделю! – В голосе Лолыпоявились оправдывающиеся нотки, чего Маркиз, собственно, и добивался.
– Мало того, – продолжал он, постепенно повышаяголос, – что ты ушла, ушла навсегда, ты еще увела из дому Пу И, хотяпрекрасно знала, что он терпеть не может твоего банкира!
– Я понятия не имела, что банкир ему не понравился! ПуИ ничего мне не говорил! – В голосе Лолы послышались слезы.
– Из-за твоего необдуманного поступка у собаки мог бытьстресс! – теперь Маркиз почти кричал. – А ты же сама всегда говорила,что Пу И очень нервная и легковозбудимая собака!
– Ну, если быть до конца честной, то это у банкираскорее мог быть стресс от Пу И, – протянула Лола, – ты же знаешь,каким «милым» иногда может быть наш песик.
Маркиза очень порадовало местоимение «наш», это значит, чтоЛола в душе согласна сменить гнев на милость.
– Лола, поверь, ни минуты я не забывал о деле! –вдохновенно соврал Леня. – Сейчас мы поедим, и я все тебе расскажу.Кстати, как ты думаешь, с курицей ничего нельзя сделать?
Дверь кухни открылась, и появился невесть как просочившийсятуда кот Аскольд. Он выглядел весьма удовлетворенным и усиленно облизывался.
«С курицей? – говорил его взгляд. – Где вы,интересно, на кухне видели курицу?»
Лола с Маркизом, бросившись на кухню, застали там только ПуИ, который догрызал остатки курицы.
– Пер-риньке ор-решков! – раздалось схолодильника.
– Зажарить Пер-риньку вместо курицы! – рявкнулголодный Маркиз.
– Попугай не при чем! – пылко заступиласьЛола. – Он не ест себе подобных! Это все мерзкие звери, они совершенноотбились от рук!
Кот потерся о Лолины ноги и громко мяукнул.
– Он говорит, что ты переложила базилика, –сообщил Маркиз, который понимал своего питомца с полумява.
– Господи, какие же вы все, мужчины, одинаковые ипротивные! – расстроилась Лола.
– Ну-ну, дорогая, возьми себя в руки! Конечно, японимаю, зима, плохая погода, да и дело у нас какое-то сейчас непонятное…
– Ты называешь это делом? – вскипела успокоившаясябыло Лола. – Я провожу время на кухне и в беседах со старухой, от пирожныхскоро ни в одну дверь не влезу, а он называет это делом!
