может человек так бояться. Каждый камень казался ей затаившимся чудищем. Танцуют тени на извилинах стен — она уже хватает за руку:
— Смотри, смотри, шевелится!
И вдруг замерла. Точно мышь, наскочившая на кошку. Белая вся — от камня не отличишь.
— Слышишь — плачет?..
Хотел Бакиджан посмеяться — не смог: уж очень насторожилась Зеби. Вся — как тетива, напряженная. И он наставил ухо.
Тоненький голосок словно из-под земли пробивается. Жалобно бормочет, всхлипывает, а слов не разберешь.
— Это она притворяется... Заманить хочет, — шепчет Зеби, чуть шевеля одеревенелыми губами. — Ой, вернуться бы нам...
— Ягненок в трещину упал, там, на горе, — решительно определил Бакиджан. — Живой еще. Стонет. Найти надо, вытащить...
Как ни тряслась Зебихон — пошла за ним. Все свое упрямство под землей растеряла...
Стена справа была гладкая и блестела, как стекло. С потолка время от времени срывалась капля воды — ледяная, норовила прокатиться за шиворот. Жалующийся голосок то замирал, то расстанывался так уж нестерпимо... «Неужели ягненок так может?» — думал Бакиджан, но шагал молча, насупленный.
И вдруг — камень под ногами помягчел, поплыл.
Не успел Баки найтись, как и что, — уже съехал на ногах по скользкому глиняному откосу. Зебихон — катышком — за ним.
Вот где они очутились.
Сто каменных столбов подпирают каменный потолок. Сосульками меж них свисает застылый камень. Снизу тянутся то ли пеньки, то ли грибы, то ли цветы — все из белого камня, сверкающего, словно лед. И бежит, торопится, глубокую щель пропилив в каменном ложе, и поет нескончаемую песню, захлебываясь второпях — ручей...
Вот тебе и ягненок!.. Голос бегущей воды приняли они за его стенанье...
Совсем весело стало Бакиджану.
— Ого-гой! — крикнул он, приложив ладонь к щеке, ребром. — Эй, подземный дворец!
Ох, ты — какое проснулось эхо, как пошло метаться из угла в угол! Только все слова перепутало по-своему, ничего не поймешь.
Зеби замахала на него руками:
— Зачем ты? Зачем? А вдруг зашатаются своды — и как упадут на нас!
И пошла вдоль ручья тихонько. А Бакиджан увидел необыкновенный камень. Тонко выточенный, сквозной, был он похож на кисть цветов ширача, что качается по весне выше самой высокой травы. Когда скачешь на коне, вдруг — мягко, прохладно, душисто — заденет тебя по щеке...
Хотел он отломить, унести с собой это чудо, но камень только с виду похож на цветок. Никак с ним не совладаешь. А тут еще снова Зебихон зовет. И голосок дрожит, тоненький, как паутинка.
— Баки! А, Бакиджан!
— Ну что там у тебя! Погоди!
Как раз камень начал поддаваться...
— Баки!
Так вскрикнула, что ноги сами поднесли к ней.
Ничего не говорит, только тычет пальцем вниз.
Что это?
Такой след не может оставить никто из живущих. Огромные лапы впечатаны в сероватый камень. Борозда меж ними — словно кто-то волочил тяжелый хвост... Как бревно, хвост — какой же сам-то зверь?
— Аждар! — прошептала Зеби. — Царь змей!.. Отсохли бы мои ноги, зачем я пошла сюда!..
Слезы опять полились по круглым ее щекам, быстро-быстро, как весенний дождь. Вся она сжалась в комочек... Ай, эти девчонки, сто забот с ними!..
— Ты вот на что погляди, — сказал Бакиджан вразумительно. — Окаменели следы эти. Сто лет назад зверь проходил. А ты сегодня боишься...
Зеби размазала слезы кулаком. И сказала, глядя снизу вверх сияющими, мокрыми глазами:
— Все, все тут живое... Чудищ здесь не счесть... Только все они окаменели вмиг — потому что пришел настоящий храбрец. Мне бабушка говорила, что так будет...
— Так и смотришь своей бабушке в рот, — проворчал Баки. — Вот погоди, будем учиться в школе...
* * *
— Царство вечного мрака и тишины, куда никогда не приходит день! Путь в таинственные недра земные! Каменные летописи, где оставили свои следы и доисторические животные, и наш предок — первобытный человек... Вот что такое пещеры! — заключил лектор и весело, по-молодому яркими и живыми глазами глянул на собравшихся.
— Все ясно, ребята? Вопросы есть?
В зале загудели нерешительно. Наконец поднялась смуглая, тоненькая рука:
— Бакиджан Низаметдинович! Вот вы сказали: царство вечной тишины... А там, где живет двоюродная тетя... Я была в гостях... Там есть пещера... поющая... Люди говорят: шайтаны там свадьбу справляют...
Говорила все это, краснея и заикаясь, худенькая девчушка с большими, во все лицо, глазами, сосед ее, широкоскулый мальчик, скривил рот насмешливо, шепнул что-то, потянул за рукав — садись, мол, не позорься!
Лектор улыбнулся.
— Вопрос закономерен. Действительно, забыл я рассказать вам, друзья, о необычных акустических явлениях в горах, в пещерах. Каковы их причины? Все те же — вода и ветер, а также строение местности. Ветер по-особому завывает в ущельях, имеющих суженную горловину. В некоторых пещерах создается движение воздуха то вглубь, то в обратном направлении. При этом раздается мощный низкий вой, словно ревет неведомое чудовище... В иных пещерах своды создают сильный резонанс: человеческий голос звучит раза в четыре громче. Залетает сюда ветер, несущий песчинки, ударяются они о сталактиты и сталагмиты, а слышится как будто рычание, плач, стоны. Интересные акустические эффекты создают бегущие и падающие подземные воды... Отсюда и народные легенды о злых духах и тому подобном. Хорошо, что Зейнаб мне напомнила об этом... Я ей очень благодарен.
Все начали оглядываться на девочку, задавшую вопрос, — она разалелась еще пуще. Сосед ее вскочил, как подброшенный пружиной:
— Я тоже хочу спросить! Бакиджан Низаметдинович! Когда вы сделали свое первое научное открытие?
— Когда? — ученый задумался. Глаза его словно загляделись во внутреннее зеркало памяти. — Вот когда: мне было, наверно, столько лет, сколько тебе, дружок!
Оттеснив плечом приподнявшуюся было соседку, мальчик закричал:
— А вы уже думали тогда, что надо всю жизнь отдать науке?
Лектор потер лоб рукой. Улыбнулся.
— Честно признаюсь — нет. Не думал...
— А... а как же?
— А вот как: сначала мне очень хотелось переупрямить одну девочку. И тогда мне ничего не удавалось. А потом... Я очень захотел, чтобы она перестала бояться. И уж, конечно, самому пришлось совсем забыть про страх. Тогда я и сделал свое первое открытие. Я нашел окаменелые следы динозавра в пещере Яман-Коя близ Сары-узун-сая.
Вот так-то, друзья...
Серебряный лист
Все наши не так смотрели вокруг, как в путеводитель: лишь бы чего не
