Надо задушить еще в зародыше эту опасную мысль, как бы мне в нее ни хотелось поверить. Это ловушка, потом будет еще больнее. Нельзя жить мечтами, а надежда еще опаснее. Я же смирилась, я почти заставила себя забыть, нельзя терять покой, который достигался с таким трудом.
Я нервно расхаживала по залу, сидеть на месте уже не могла. Мысль продолжала съедать меня изнутри. Так не бывает, такого не может быть, я пыталась ее отвергать. Я отлично помнила, как было на самом деле.
Я никогда не видела своего ребенка, даже в родзале, акушерка не дала мне на нее даже взглянуть. Сказала, что мне, еще не отошедшей от родовых потуг, потной и слабой, это ни к чему. Я и так видела на аппарате УЗИ, что сердце моей дочери не билось. Все, что я помнила, – это свидетельство о смерти, которое меня все-таки заставила получить и вставить в него имя угрюмая тетка с химией на голове и с волосами ярко-красного цвета. Она торопила меня. Ей, собственно, было не до моих эмоций, у нее была очередь. И это единственное, что ее волновало.
«Как вы?» – вспомнились мне опять слова Ани.
«Два месяца назад родили? – вновь у меня в голове всплыл вопрос Елены Анатольевны.
«Где моя дочь? – спрашивал Кирилл.
Голова раскалывалась, перед глазами почему-то стало темнеть. Я тяжело дышала, сердце бешено билось в груди, как будто было готово выскочить. Пришлось сесть, я обхватила голову руками. А если все-таки допустить, хотя бы на секундочку, что моя дочь жива? Крамольная опасная мысль, и несбыточная надежда, и сущий бред сошедшей с ума женщины, так и не ставшей матерью. Сколько можно вообще верить в чудо? Чудес не бывает, я уже когда-то верила в них и отлично помнила, чем все закончилось. Принц, который бросил в самый тяжелый момент, умершие родители и потеря ребенка. Зачем вновь себя мучить?! Да и кого я спрошу? Кирилла, который заявит, что я виновата в случившемся? Ему ведь говорили, что не стоит на мне жениться, иначе не будет в семье наследников, не зря же у невесты практически нет родни. С бывшим мужем говорить мне не хотелось, да и что он ответит? Посмеется над спятившей женой? Хотя, с другой стороны, больнее он мне не сделает.
Я принялась рыться в сумке, чтобы достать телефон, но вместе с ним выпала маленькая синяя карточка с улыбающимся младенцем на ней. Визитка фотографа, который должен был снимать малышку. Собственно, что я теряю? Лучше позвоню ему, по крайней мере, скажу попросту, что напутала в датах.
Дрожащими пальцами я набрала указанный номер. Первый раз мне не ответили. Я набрала второй. И когда я уже хотела положить трубку, все-таки сам звонок – глупая затея, я услышала в телефоне женский голос.
– Алле.
– Это Наталья Серикова.
– Да, да, я вас помню.
Что-то сомнительно, что человек, с которым мы один раз созванивались два месяца назад, меня помнит.
– Я по поводу фотосессии, – начала я.
– Вам понравились снимки?
– Снимки? – переспросила я. – Вы ничего не путаете?
– Нет, я вас помню. У вас еще такая очаровательная малышка. Вы, правда, сами фотографироваться не хотели. Но я все-таки пару кадров поймала, вы же не против? Телефон выпал из моих рук. Но я тут же подняла его, не заботясь посмотреть, есть ли какие-то царапины. Главное, что работает. Ведь я действительно не любила фотографироваться.
– Ваш муж забрал фотографии. Но я могу скинуть их вам повторно.
Я положила трубку. Как вообще такое возможно? Меня колотила нервная дрожь. Моя дочь жива. Моя маленькая малышка. Хотелось скорее взглянуть на нее на снимках, но лучше вживую взять на руки. Но где она? И почему? Я не помню ее? Так не бывает. Ни одна мать не забудет своего ребенка. Надо звонить Кириллу, только он сможет ответить на мои вопросы. Но как ни старалась, вспомнить его номер я не могла. Нужно лететь в Сочи. Я зашла в интернет и забронировала билет на самый ближайший рейс. И плевать, сколько это стоит, деньги сейчас не важны. У меня оставалось два часа до самолета. Нужно было собираться. Я достала чемодан, начала как попало закидывать в него одежду. А сама уже обдумывала, что буду делать в Сочи. Настя, наверное, приютит подругу, что поделать, в собственном жилье квартиранты. А там уж главное – поговорить с Кириллом, он точно должен знать, что, собственно, произошло. Конечно, Кирилл, скорее всего, дома у родителей, но ради дочери, я как-нибудь переживу встречу со свекром и свекровью. Правда, не мешало бы еще успеть решить кое-какие дела и здесь.
Для начала нужно хотя бы сказать Марине, оставить ей деньги на оплату аренды квартиры. Некрасиво так ее бросать. Внезапно и без объяснения, особенно после того, как она меня столько поддерживала и помогала. Я потянулась к телефону и услышала шум, доносившийся из прихожей. Скрипнула дверь. Пришла Марина. Отлично, успею еще поговорить и до приезда такси.
– Только что из полиции, – выдохнула она, снимая с себя верхнюю одежду. Марина выглядела уставшей и бледной. Еще бы, ей пришлось самой рассказывать правоохранительным органам о ДТП. Родственникам уже сообщили. Она приехала с молодым человеком, он уже там.
Я даже не знала, что Аня начала с кем-то встречаться. Впрочем, все это было уже неважно.
Марина сняла обувь и перевела взгляд на меня.
– Ты как? Ты чуть не упала в обморок, – тихо спросила она и наконец заметила чемодан в моих руках.
– Я улетаю, Марин. Моя дочь жива.
Марина удивленно округлила глаза, уронила дорогую сумку от какого-то известного дизайнера, с которой всегда сдувала пылинки, на грязный обувной коврик, но не обратила на это ни малейшего внимания.
– Что? – воскликнула она, смотря на меня во все глаза.
– Моя дочь жива, – было странно произносить эту фразу вслух. Я еще сама никак не могла в это поверить. Моя Аленка жива.
Судя по реакции Марины, она тоже не могла. Кажется, впервые за все время нашего знакомства Марина была испугана, она словно застыла, лишь смотрела немигающим взглядом.
– Наташ… – жалобно пробормотала она.– Я все понимаю, тебе пришлось нелегко. Но не сходи с ума.
Она бросила на меня умоляющий взгляд. Наверное, сейчас на ее глазах происходило то, чего она так страшилась. Я лишилась рассудка и одержима лишь одной идеей. Совсем недавно я боялась этого же.
Марина закрывала собой дверь, будто боялась, что я сейчас буду прорываться несмотря ни на что. Кажется, она сейчас ожидала от
