– Да, в этот раз ничего не случилось. Повезло. Но все же… – он осекся и сузил глаза, внимательно рассматривая Абигаэл. От этого пронизывающего взгляда ей стало не по себе. – Я не должен был оставлять тебя одну так надолго.
– Разве я одна? Ты оставляешь нас в деревне, среди друзей! Ни разу мне не отказали в помощи, пока ты был в море.
Она искренне не понимала, как может Хиджу не замечать таких простых вещей. За множество лун, проведенных среди людей племени, Абигаэл успела стать для них близкой, будто всегда жила здесь. Что и говорить о детях – они родились на этом берегу и другой жизни не знали. Но Хиджу до сих пор оставался сам по себе, не скрывая, а наоборот, словно нарочно подчеркивая свою чужеродность.
– Когда-то я поклялся беречь тебя, – тихо сказал он. – Заботиться о тебе. А теперь моя жена вынуждена просить помощи у чужих людей.
– Что ты такое говоришь! Мы все помогаем друг другу, да и как без этого прожить? Вместе легче, и работа веселее спорится, и со всякой бедой проще справиться сообща. Ты просто не видишь всего этого, потому что привык все делать сам и подолгу здесь не бываешь…
Заметив, как Хиджу изменился в лице, она осеклась. Абигаэл вовсе не желала упрекать его в том, что он часто оставляет ее одну. Пусть ей порой становилось без него тоскливо, но Абигаэл понимала, какое место занимает море в сердце Хиджу, и не винила его, воспринимая все как данность.
– Прости, что меня не было рядом, когда это случилось, – сказал он, поднимаясь. – Я обязательно отблагодарю Пурнаму за то, что он нам помог.
– Вряд ли он ждет благодарности, – пробормотала Абигаэл, но Хиджу ее больше не слушал.
Ему вдруг захотелось побыть одному, разобраться с мыслями, беспокойным роем теснившимися в голове. Принять решение, как он привык, раз и навсегда. В глубине души он давно понял, что долгое время пытался себя обмануть, убеждая – все сладится, быть может, и не придется делать трудный выбор. Но после разговора с Абигаэл понял, что так не может продолжаться вечно, и пришло время решать. Сегодня. Сейчас.
Поглощенный раздумьями, он незаметно для себя оказался на берегу и очнулся, услышав голоса. Рыбаки, вынимавшие улов из сетей, приветствовали его. Хиджу хотел было по привычке пройти мимо, но вспомнил слова жены и остановился. Наверное, она права: он зря пренебрегает разговорами с соседями и сторонится их, не участвуя в жизни деревни. В конце концов, он им обязан, ведь эти люди помогают его семье, пока он бросает все и отправляется к дальним берегам.
«Я ведь как будто откупаюсь от них. Привожу улов и всякие диковинки, и больше ничего они от меня не видят, ни помощи, ни сочувствия, – думал он, прикидываясь, будто с добродушным вниманием слушает старшего из рыбаков. – Должно быть, их обижает такое безразличие».
Хиджу принялся выбирать рыбу из сетей вместе с остальными. Еще прохладные и влажные, пахнувшие соленой свежестью моря рыбины внезапно оживали в руках, собрав остатки сил на последнюю жалкую попытку вырваться и вернуться в родную стихию, упруго бились, падая в корзину, но быстро затихали под беспощадными лучами солнца, лишь жабры раздувались, ловя горячий воздух, непригодный для дыхания.
Улов был обильным, о чем Хиджу сказал довольным рыбакам. Старший расплылся в гордой улыбке и предложил на рассвете отправиться с ними – рыба сейчас шла мимо острова большими косяками, ловцам даже не нужно было уходить далеко, чтобы наполнить сети.
– Я с радостью к вам присоединюсь, – отвечал Хиджу. – Возьмем малую лодку Джу, и я пойду джуру селамом. Нас ждет богатый улов, завтра должен быть хороший день для этого.
К берегу приближались женщины. Еще издали заметив Хиджу среди рыбаков, они заметно оживились, тихо заговорили между собой, пересмеиваясь. Он кожей почувствовал чей-то заинтересованный взгляд – будто маленькое насекомое пробежалось невесомыми шершавыми лапками.
Их липкое, раздражающее внимание не нравилось Хиджу. Не дожидаясь, пока женщины подойдут забрать наполненные корзины, он закончил разговор и неторопливо побрел прочь вдоль линии прибоя, где влажный песок прохладен и не осыпается под ногами. Чуть поодаль стояла его лодка. Хиджу подошел и остановился, разглядывая ее.
С тех пор, как он ее построил – сам, не принимая никого в помощники, разве только чтобы приволочь из леса выбранные и срубленные им деревья, – минуло много лун. Сколько раз он уходил на ней к горизонту, Хиджу не смог бы и сосчитать, и никогда она его не подводила, надежная в шторм, быстрая, словно птица, при свежем ветре. Любуясь своей работой, Хиджу окинул взглядом плавные стремительные линии корпуса, не удержавшись, провел рукой по борту, который отшлифовал когда-то до гладкости.
Пусть он впервые в жизни сам строил лодку, вышло чудо как хорошо. Хиджу непроизвольно подумал, что отец мог бы им гордиться, и одернул себя – для отца он все равно что умер. Он посмотрел вдаль, где на фоне чистого, ослепительно голубого неба виднелись неясные очертания далеких островов. Интересно, где сейчас его семья? Живы ли отец и мать, хорошо ли сестра о них заботится? А Гунтур… Каким он стал? Вероятно, женился на Мелати, и она нарожала ему целую ораву ребятишек.
– Не важно, – пробурчал Хиджу, встряхнув головой.
Эти люди навсегда остались в прошлом, не стоило и вспоминать. Он оглянулся. Рыбаки уже собрали свои сети и покинули пляж, только женщины не спешили, поднимаясь по тропе с тяжелыми корзинами на головах. Дождавшись, когда последняя из них скроется за пригорком, Хиджу столкнул лодку на воду и забрался внутрь.
Он не стал поднимать парус: плыть в этот раз нужно совсем недалеко. Только обогнуть выступающие в море камни, как бы отгораживающие пляж, добраться до пологого участка, где берег усыпан крупной галькой, и там причалить. Оттащить лодку подальше от кромки прибоя и оставить сохнуть на солнце. Собрать немного плавника и осколков кокосовых орехов – вот и все, можно возвращаться домой.
Идти обратно берегом, карабкаясь по острым валунам, не хотелось. Хиджу зашел в море, нырнул в набежавшую волну и поплыл, распугивая стайки мелких рыб, пока между камнями не показалось белое песчаное дно. Скользя над ним стремительной тенью, он повернул в сторону деревни и плыл в толще воды, прозрачной и теплой в это время года, долго-долго, до биения пульса в висках и режущей боли в груди.
Тогда он устремился наверх, навстречу разлитому по поверхности свету, поймал волну и вынырнул за ее гребнем, позволил нести себя в сторону берега, пока досыта вдыхал воздух, пахнувший солью и свежестью. И снова в глубину, до самого дна, взметая песок под собою.
Хиджу плыл быстро и вскоре поравнялся с деревней. Стало жаль, что путь оказался таким коротким, хотелось продолжать, пока тело не нальется усталостью, а в голове не останется ни единой мысли, но не стоило отгонять лодку слишком далеко. Возвращаться к ней придется в темноте.
Ночью он лежал рядом с Абигаэл и слушал, как она засыпает, уютно устроившись у него на плече. Задремала она быстро, но Хиджу ждал, когда ее тело расслабится и дыхание станет глубоким и мерным. Бесцельно вглядываясь во мрак, он вдыхал привычный запах ее волос. Запах солнца. Где-то в глубине дома давно угомонились и затихли дети – Хиджу не слышал их дыхания, в последнее время его слух понемногу начал слабеть, но точно знал, что они там и спокойно спят, видят свои сказочные сны.
