О том, как на Острове Драконов поселилась Абигаэл Ранним утром на убывающей луне месяца каилу дракон Наго пролетал над бескрайними водами океана, возвращаясь из долгого и весьма утомительного путешествия. Заскучав в одиночестве на своем острове, он совершал прогулку в дальние земли. Заодно навестил в юго-западном море старшую сестрицу, Бору Санианг. И теперь, завершив все необходимые дела, направлялся домой, на восток. Он вовсе не искал новых встреч, а уж тем более не собирался кого-то спасать – просто решил замедлить свой полет, чтобы полюбоваться рассветом над океаном. А может быть, могущественные чужие боги направили его в тот день на помощь человеческому детенышу, которого они оберегали, и Наго повиновался, сам того не ведая. Ведь никому из смертных, даже дракону, не дано знать наверняка, которым из своих деяний он исполняет волю богов.
Как бы то ни было, дракон летел не быстро и не высоко, а потому смог заметить странную лодку. Она дрейфовала, уносимая течением, и люди на борту не подавали признаков жизни. Приблизившись, Наго понял, что хрупкое суденышко попало в отбушевавший на днях шторм: парус был сорван, от мачты остался лишь обломок, а плыли в нем мертвецы.
Омраченный столь печальным зрелищем, дракон хотел отдалиться, дабы не осквернять себя прикосновением к смерти, как вдруг почуял слабое, но явно различимое дыхание жизни, исходившее от одного из тел. Он задержался, присматриваясь. Девочка с белой кожей и светлыми волосами, хорошенькая, словно кукла, еще не умерла, пусть и была очень слаба и на вид не отличалась от мертвой. Наго знал – такие люди приплывают с далеких западных земель, и их появление не предвещает ничего хорошего.
– Ты принадлежишь Бору Санианг, – строго сказал он девочке, которая не могла услышать. – Как все, что забирает шторм. Ты предназначена в дар сестре и в пищу ее рыбам.
Однако девочка была все еще жива, и оставить ее здесь было равносильно убийству. Озадаченный Наго скользнул, как с горы, в набежавшую волну, нырнул, пронесся в толще голубой воды под бликами солнца. Взлетел, стряхивая брызги, засиял золотом и белизной, заложил круг над лодкой. И тут волна качнула борт, солнечный луч упал на лицо девочки и обрамлявшие его локоны, отчего те вспыхнули, будто угли, раскаленные добела. Наго залюбовался чудной, нездешней красотой ребенка – мертвенная бледность лишь подчеркивала ее, делая малышку похожей на призрака или искусной работы статую.
«Как хрупка и мимолетна жизнь, – подумал Наго. – Всего-то один удар сердца, один только вдох отделяют живое существо от смерти и разложения… Возможно, для этого дитя настало время завершить земной путь, и мне не следует сожалеть о ней, тем более мешать».
Вдруг капли воды слетели с тела дракона и упали на щеку девочки, похожие на слезы. Она попыталась издать стон, но лишь еле слышный вздох сорвался с губ последней мольбой о помощи. Сердце Наго дрогнуло. Дракон с досадой ударил по воздуху хвостом, мысленно обругал себя за чрезмерное любопытство, приведшее в ловушку, подхватил маленькое тельце и взмыл ввысь, прочь от плавучей могилы. Он нес девочку, чувствуя, что сил в ней осталось совсем немного, и вряд ли она доживет до заката, если ей не помочь. Будучи волшебным существом, Наго мог исцелить ее, но что ему делать с ней после? Ведь она пришлая, чужая. Людей ее племени убило море – даже вернуть девчонку некому.
Тогда Наго решил не загадывать так далеко наперед. Что толку теперь сокрушаться, ведь он взял на себя ответственность за спасенную жизнь и должен нести эту ношу с достоинством, покуда не сможет найти повод от нее избавиться. Поднявшись к облакам, он сверкнул на прощание золотым гребнем и растворился в воздухе, чтобы в следующее мгновение возникнуть рядом с островом, где был его дом.
На острове дракон соорудил для маленькой гостьи уютный шалаш из банановых листьев и ложе из самой мягкой, душистой травы. Силой своей магии он укрепил дух девочки, и она ожила: на щеки вернулся румянец, дыхание стало ровным и спокойным, с новой силой забилось сердце. Наго послал суетливых обезьян принести самых спелых плодов и самых красивых цветов, чтобы, проснувшись, девочка насладилась ароматами и утолила голод.
Покончив с хлопотами, Наго оставил гостью и отправился на вершину горы Саталибо, выше которой не было на всем острове. Он любил приходить сюда подумать о разном, нежась в лучах палящего солнца. Ни одно живое существо не смело нарушить уединение хозяина или прервать его размышления. Даже цикады, казалось, пели здесь тише. Наго частенько пользовался спокойствием этого места, чтобы всласть вздремнуть.
Лишь одна сущность не обращала на запрет никакого внимания и могла заявиться в убежище дракона, когда заблагорассудится. Это был не кто иной, как Раджа Онтонг, божество удачи, приносивший случайное счастье или нежданную беду, свободно бродивший в верхнем и нижнем мирах. Боги ли, демоны – все принимали его за своего. Имея характер жизнелюбивый и легкий, Наго охотно участвовал в проделках Онтонга, а Раджа Онтонг частенько наведывался на Остров Драконов, чтобы насладиться покоем и провести время в беседах с драконом, издавна слывшим мудрецом в срединном мире.
Сегодня Онтонг имел вид прекрасной девы с длинными волосами и глазами черными, как небо безлунной ночью. Одеяние девы было соткано из лепестков лотоса и крыльев стрекоз. Будто почуяв, что на Острове Драконов что-то изменилось, он явился, как всегда, без приглашения и сразу заметил неладное.
– Откуда здесь человек? – спросил Онтонг, склонился и втянул носом воздух над Наго. – От тебя несет человеком. Неужели его принесли тебе в жертву?
– Нет, – ответил Наго, жмурясь на солнце. – Я принес его... ее сам.
И рассказал, как все случилось. Бог удачи слушал и не верил своим ушам — причина такого поступка была ему непонятна. Людям позволено ступать на землю Драконьего Острова изредка и с опаской, дабы засвидетельствовать почтение и принести дары. Драконы с древних времен являлись воочию лишь самым достойным из людского племени, оставаясь равнодушными к жизни и смерти остальных. И вот Наго приволок сюда человека? Немыслимо!
– Для чего тебе человеческий детеныш, да еще отнятый у моря?
– Мне она вовсе ни к чему. Отправлю к людям, как только к ней вернутся силы.
– То есть ты подобрал ее и притащил на остров, чтобы потом отдать? Ничего за это не получив? – воскликнул Онтонг, подумал немного и просиял, обрадованный удачной идеей. – А может, съедим? Должно быть, люди с запада особенно сладки…
Тонкие черты его исказились в улыбке-оскале, зубы вытянулись, превращаясь в тесный ряд острых, как иглы, клыков. В одно мгновение красавица обратилась в демона с жуткой гримасой на морде и безумием в глазах.
– Нет под луной такой сладости, что способна заглушить горечь нечистой совести, – изрек Наго, равнодушно глядя на метаморфозы, происходившие с другом. – Я не ем людей, ты ведь знаешь. Да и ты давно оставил эту склонность, Онтонг.
