– Раз Богу надо, чтоб мы шли дальше, значит, пойдем. Тебе лучше знать, – сказала Анна, когда проповедь подошла к концу.
Ей не было никакого дела до жителей разбросанных по острову племен. Все люди для нее разделялись на своих, с кем она делила пищу, кров, жила по соседству, и всех остальных, от которых Анна не ждала ничего хорошего. При этом одни свои в любой день могли смениться другими, как было, когда она перебралась из родного дома в Ларантуку и потом, следом за братом Рикарду, сюда, в горы. Она бы с радостью осталась тут навсегда, но наставнику об этом говорить не стала.
– Благодарю тебя, мой друг! – брат Рикарду был искренне тронут ее преданностью и, не удержавшись, схватил спутницу за руку, в волнении стиснув суховатую маленькую ладонь. Он даже не заметил, как смутил Анну этот жест. – Я знал, я верил, что найду понимание и помощь. Вместе мы справимся с любыми невзгодами, да поможет нам Господь!
В отличие от нее он больше не жалел о том, что придется покинуть гостеприимную деревушку и отправиться в неизвестность. Когда монах закончил наставления, перед его глазами снова возникли эбу гого, тщетно пытавшиеся спастись, карабкавшиеся по отвесной скале, детеныши, в ужасе цепляющиеся за обгорелую шерсть матерей. В ушах звенели вопли страха и боли вперемешку со смехом и оживленными голосами.
Сегодняшний день вновь напомнил брату Рикарду, насколько чужой он здесь, среди диких племен, и сколько еще предстоит труда и времени, чтобы облик туземцев хоть немного приблизился к цивилизованному. Впервые собственный вклад в это дело показался ему ничтожно малым, песчинкой на дне безбрежного моря, но долгая дорога всегда начинается с одного шага. Важно лишь не останавливаться на выбранном пути.
Огонь горел, она плакала Не впервые Хиджу возвращался после долгого плаванья, и Абигаэл с детьми встречала его, но этот день до мельчайших подробностей отпечатался в памяти, превратившись в одно из тех ярких воспоминаний, которые навсегда остаются в сердце. Залитый ярким светом пляж, крики чаек над волнами. Легкий бриз теребил край саронга Абигаэл, развевал прядки, выбившиеся из переброшенной через плечо косы.
Петан зашел в море и махал тонкой загорелой рукой, будто указывая путь отцовской лодке. Малыш Гембал стоял рядом с матерью, ухватившись за ее подол. Сойдя на берег, Хиджу на мгновение притянул к себе старшего, запустил пальцы в спутанные волосы, нагретые солнцем, с улыбкой слушая, как он сбивчиво торопится сообщить все важные новости сразу.
Абигаэл все так же смотрела на них, держа Гембала за руку. Вдруг тот высвободился, сделал робкий шаг, покачнулся, но вцепился в саронг матери и устоял. И заковылял навстречу отцу, быстро и уверенно, ни разу не споткнувшись. Хиджу устремился к нему, подхватил и подбросил в воздух, от чего Гембал зашелся восторженным смехом.
– Когда он успел научиться ходить? – спросил Хиджу, усаживая довольного ребенка на плечо. – Он ведь только-только начинал делать первые шаги, да и то если я держал его за руку. Неужели меня не было так долго?
– Дети быстро растут. Я и сама не заметила, как он вдруг начал бегать едва не быстрее Петана.
Хиджу шел рядом с Абигаэл по песку, обжигавшему ноги, краем уха слушал щебетание старшего сына и пытался вспомнить его первые шаги. Неужели и тогда все произошло, пока сам он уходил в море? А первое слово, произнесенное Петаном? Хиджу не помнил и его.
– Как вы тут жили, пока меня не было? Все ли в порядке, не случилось ли чего?
– Все хорошо. Дети здоровы. Скоро будем рис собирать – его много уродилось, просто невероятно. А в остальном все как всегда.
Но когда Абигаэл говорила, она украдкой отвела взгляд. Хиджу заметил, но промолчал. Позже расскажет обо всем, что ее тревожит, ведь у жены нет от него секретов, а сейчас она наверняка просто не хочет омрачать ему радость возвращения домой.
До самого вечера он возился с детьми, не отходившими ни на шаг: даже подарки, привезенные с далеких берегов, не смогли отвлечь их надолго. Петану не терпелось узнать, где отец побывал на этот раз и что видел, а в ответ мальчик поведал о самом главном событии, произошедшем в деревне за последние дни: об удивительных гостях, приплывших на огромном чудо-корабле.
То, что он услышал об этом от сына, а не от Абигаэл, показалось Хиджу странным. Он заметил, как напряглась она при упоминании людей с Запада, и не стал приставать с расспросами, но позже, оставшись наедине, вернулся к этому разговору. Абигаэл нехотя призналась, что и вправду они были здесь, пополняли запасы и меняли товары, и что она отдала немного жемчуга в обмен на оружие для Джу.
– Ты ведь и сам ему не отказал бы, – говорила она, словно извиняясь, и Хиджу чувствовал: дело вовсе не в жемчуге.
– Мне все равно, куда ты денешь вещи, которые я приношу в дом. Но ты ведь знаешь, я не хочу, чтобы ты говорила с чужими. Особенно когда меня нет рядом.
– Прости, я не могла не выйти к ним. Это было бы невежливо. К тому же с тем человеком был Джу, я не оставалась с ним наедине.
Следовало рассказать Хиджу обо всем, но Абигаэл не смогла. Пусть она ни в чем не была виновата, пусть обещала дукуну сделать это, когда умоляла его молчать о случившемся – посмотрев на Хиджу, она увидела, как на лице его резко обозначились скулы, а брови сошлись к переносице. Он злился только за то, что чужак говорил с нею, не узнав еще о его поступке. Кроме боязни огорчить мужа Абигаэл чувствовала жгучий стыд, вспоминая прикосновения того человека, отчего язык прилипал к небу и слова застревали в горле.
В конце концов Хиджу успокоился и вновь стал с ней ласков. Ведь и в самом деле Абигаэл не искала встреч с чужаками намеренно. Стыдясь своей горячности, он даже просил прощения за то, что был с ней излишне строг и оскорбил ее подозрениями, и от этого у Абигаэл стало еще тяжелей на душе.
Никогда раньше она не обманывала Хиджу. Вина терзала ее, до рассвета не давая сомкнуть глаз. На другой день она то и дело порывалась во всем признаться, но с каждым мгновением все труднее становилось это сделать, и Абигаэл оставалось лишь надеяться, что дукун сжалится над ней и ничего не расскажет.
Страх и чувство вины не отпускали, заставляя ее украдкой следить за мужем. Всякий раз, когда в поле зрения появлялся дукун, нервы Абигаэл сжимались в тугой узел, и она провожала его взглядом, напряженно ожидая – сейчас подойдет к Хиджу и выдаст ее секрет. Но за все время мужчины лишь обменялись приветствиями и парой обыденных, ничего не значащих фраз. Хиджу не был дружен с дукуном, впрочем, как и с остальными соседями, и сегодня Абигаэл впервые была этому рада.
К концу дня она так измучилась, что решилась на разговор. Рано или поздно все равно пришлось бы это сделать, и чем позже, тем тяжелее далось бы признание. Но открыть всю правду она побоялась, умолчала о том, как тот человек напал на нее.
– Почему ты сразу не рассказала? – как она и ожидала, Хиджу разозлился.
– Я не хотела тебя огорчать. Тем более, ничего же не случилось. Дукун прогнал его.
