Кэтрин отвернулась от окна и спросила:
— Моя сестра Энн, что будет с ней?
— Насколько я представляю, то же самое, что и с тобой. Брак.Для нее подберут выгодную партию. Ну а пока я возвращаю тебя в твой дом. — Мысль эта осенила его, и он увидел, какой радостью загорелись ее глаза. — Разумеется, с ограничениями. Ты и твоя сестра получаете известную степеньсвободы. Но я и часть моих людей разделим ваш дом с вами. Вы нуждаетесь впокровительстве, и отныне всеми вашими делами буду заведовать лично я.
— Но для чего... для чего ты... вы хотите на мне жениться?Теперь я неимущая и не представляю для вас никакого меркантильного интереса.Как человек расчетливый, вы вполне могли бы просить короля о другом, болеевыгодном для вас браке.
— Опять ты недооцениваешь себя, любовь моя. Одно только имяМак-Леодов позволит мне собрать многих и многих лордов под свои знамена. У тебяостаются земли и, — улыбнулся он, — целая куча прочих достоинств,хозяином которых мне просто не терпится стать.
— Но мне... — Она казалась обескураженной. — Я бы хотелапопросить тебя об одном одолжении.
Это был сюрприз: Кэтрин, поклявшаяся, что никогда и ни о чемего не попросит, теперь что-то желала от него. Он почувствовал себя польщенным,но оставался начеку.
— Что ты хочешь?
— Энн.
— Что Энн?
— Она такая чувствительная и нежная... Было бы жестокозаставлять такую девушку, как Энн, выходить замуж за человека недостаточночуткого, неспособного понять и оценить ее. Это ее сломает. Она этого неперенесет.
— Но ей так или иначе придется выйти замуж.
— Но пусть за ней останется право выбора. Чтобы это неоказался жестокий грубиян или невежа.
— Не могу обещать.
— А если я буду умолять тебя об этом? — спросилаона.
Донован видел, с каким трудом ей даются эти покаянные слова.
— Мне больше было бы по душе, если бы ты молила за себя.
Кэтрин печально улыбнулась.
— Ты меня так часто уверял, что будущность моя определена,что я невольно смирилась. Я уже поступилась гордостью, преодолев свой девичийстыд, и больше не попадусь в ловушку. Нет, я не стану просить, а тем болеемолить за себя. Легче добиться сочувствия у короля, чем у тебя. Я знаю, что поего повелению мы будем обвенчаны, и не в силах этому помешать. И все же — позаботься лучше о себе, Донован Мак-Адам. Ты получишь мое тело, но душаостанется моей, и только моей, и тебе никогда в нее не проникнуть.
— Ни о чем большем я и не просил, — ответил Донован,подошел к столу и, налив вина, сел в кресло. — Если ты дашь мне слово, яотпущу тебя на три дня домой.
Кэтрин ошеломленно взглянула на него, но ничего не сказала.Возможно, это одна из его ловушек?
— Сегодня вечером состоится праздничное пиршество. Тыоденешься в свое лучшее платье и явишься туда со мной: на празднестве Яковторжественно объявит о нашей помолвке. Мои люди отвезут тебя домой, как толькоты соберешься.
Вновь он молча изучал ее, затем выпил стакан вина и поставилкубок на стол. Впервые за все время их «войны» Кэтрин пристально вгляделась влицо своего тюремщика. Морщины усталости пересекли его лоб, и у него был видчрезвычайно утомленного человека. Она вспомнила, что последние дни Донованпочти не спал.
— Тебе нужно хорошенько отоспаться, иначе празднество иизбыток эля добьют тебя.
Он усмехнулся.
— С чего это вдруг такой супружеский тон? Ты права, я устал,а твой острый язычок мешает мне обрести покой. Ступай, твои провожатые внизу.
Кэтрин пребывала в нерешительности. Еще недавно ей хотелосьударить его, причинить боль. Почему же сейчас она ощущала необъяснимуюпотребность подойти к Доновану, обнять, утешить, согреть его? Наверняка снова какая-толовушка, и нужно быть начеку, чтобы не угодить в нее, думала Кэтрин, спускаясь.
Донован поднялся со своего сиденья и постоял, внезапноощутив, как опустела без Кэтрин комната.
Как он и обещал, два воина терпеливо ждали ее. Оба былигорды тем, что сам Донован Мак-Адам доверил им сопровождать девушку.
— Леди Кэтрин, — обратился один, как только таспустилась, — ваша лошадь стоит под седлом, все готово к выезду. Для насогромная радость, миледи, сопровождать вас до дома.
— Где вам придется стеречь меня, чтобы я, не дай Бог, несбежала, — дерзко парировала она.
Юноша сконфузился.
— Да, миледи, стеречь и... защищать.
— Простите, я вовсе не желала портить вам настроение.Вперед, я горю нетерпением снова сесть в седло и увидеть брата.
Прошло больше десяти дней пребывания Кэтрин в неволе, итеперь она наслаждалась вкусом свободы. Девушка поскакала очертя голову, и обасопровождающих с величайшим трудом поспевали за ней, про себя подумав, что ихначальник не промах, коли выбрал такую невесту.
Во дворе дома Кэтрин спрыгнула на землю прежде, чемстражники догнали ее. Когда они отпустили поводья своих лошадей, девушка ужеисчезала за дверями дома. Только сейчас они озабоченно подумали, что поручение,данное им, далеко не так просто, как могло показаться с первого взгляда.
Кэтрин ворвалась в дом, когда Энн спускалась по лестнице.Она только что перевязала рану Эндрю и вырвала у него обещание, что онпопытается немного соснуть. Увидев Кэтрин, Энн безумно обрадовалась и, сбежавпо ступенькам, порывисто обняла сестру.
— О, Кэтрин, я так боялась. Я не знала, увижу ли тебя снова.Ты что-нибудь знаешь об Эрике?
— Да.
— Кэтрин! Ну же?!
— Ссылка.
— Ох! — вздохнула Энн. — Мы сможем отправиться с ним?Кэтрин, нам нельзя разлучаться!
— Нет, Энн, ни тебе, ни мне это не удастся.
— Но что же с нами будет? Что мы будем делать в отсутствиебрата?
— Сперва давай поднимемся наверх. Я намерена вымыться, апотом ты поможешь выбрать мне самое лучшее и самое соблазнительное платье.Потом, то же самое мы сделаем в отношении тебя. Вечером торжество, и мы будемгостьями короля.
Кэтрин в обнимку с Энн поднялись по лестнице. Энн не знала,что о главном сестра еще не сказала, но чувствовала недоговоренность инервничала. Посреди дороги она внезапно остановилась. Кэтрин удивленноповернулась к ней.
— Энн?
— Пожалуйста, не надо ничего от меня утаивать, Кэтрин. Ты жеотлично знаешь о намерениях короля в отношении нас. Меня все это страшноволнует, а ты не говоришь об этом ни слова.
— Все в порядке, Энн. Я не думала... я просто хотела…
— Ну так что же, Кэтрин? — настойчиво спросилаЭнн.
