Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
– Могли, – согласился Савва. – Ромеям, конечно, хотелось уничтожить все следы этой неприятности. Эти ворота священны: василевс-победитель вступает через них в ждущий его город, как… – он с улыбкой покосился на Эльгу, – как муж соединяется с женой на ложе. Ведь по-гречески про город говорят «она», как про женщину. Поэтому, я слышал, один болгарский архонт грозил воткнуть в них свое копье…
Отроки вполголоса высказались насчет сути этого отверстия в городских стенах; Эльга сделала вид, будто не слышала. Однако теперь желание Вещего именно здесь оставить свой след приобрело в ее глазах совершенно иное значение, куда более глубокое.
– Поедем! – вздохнула Эльга.
Было ясно: об этом дне в Киеве рассказывать не стоит.
Она повернулась к гавани, где остались лодьи; Мистина сзади положил руку ей на плечо, будто хотел своей спиной закрыть от Саввы. На лице его отражалась досада.
* * *
Решительный миг настал, когда уже шел месяц серпень, греками называемый августос. Если на Руси в это время прохладно по утрам, а на родине Эльги и Уты, земле северных кривичей, идут дожди, то здесь стояла та же нерушимая жара – такая, какая в Киеве выпадает только в самую жатвенную страду. Зной с безоблачного неба палил такой, что выловленную из моря рыбу можно было жарить прямо на камнях. Даже ночью становилось лишь чуть прохладнее. Княгини поняли, для чего нужны «крины», и по полдня проводили на мраморяном бортике, близ несущих прохладу струй. Отроки, свободные от службы, почти не вылезали из моря. Лица их приобрели кирпично-красный цвет, а женщины уберегались от того же, лишь старательно прячась в тень. В самый солнцепек спасались под каменными сводами галерей палатиона либо в тени сада и невольно приобрели привычку гулять по ночам, а днем прятаться в мраморной тени и долго спать по утрам. Однако, несмотря на жару, вся растительность пышно зеленела, на виноградных плетях, ползущих по деревьям в саду, наливались зеленые и черные грозди.
Под сводами катехумения Святой Софии висела отрадная прохлада, ясно олицетворяя Божью силу, спасающую от адского пламени изнурительного греческого лета.
– Я нашел для вас епископа, – однажды сказал патриарх, когда они с Эльгой прохаживались вдоль мраморного ограждения. – У Иоанна Предтечи в Петрионе[20] есть достойный человек, архимандрит Марк, – муж честный, учительный, почестей и наград вовек не искавший, но жизнь свою отдающий на служение Господу. На следующую нашу встречу я приглашу его, и вы побеседуете. Еще лучше будет, если племянник твой Элег сам съездит к Святому Иоанну и убедится, как разумно там все устроено и как хорошо идет служба. Будет Марк рукоположен в епископы, и тогда уж сам сможет посвящать иереев и дьяконов для той церкви, что вы с ним построите, с Божьей помощью.
– Я много думала о том, что узнала от тебя, отец мой, – собравшись с духом, начала Эльга. – Все в воле Божьей, но я не хочу навлечь упрека, будто привезла служителя Господня в чужую страну и там покинула без помощи. Я много думала и говорила с моими людьми, что смогу дать, чем пожертвовать на построение церкви Христовой в Русской земле. Наша земля иным обильна, а иным бедна. Не хочу опозорить дело истины Христовой убожеством храмов и бедностью служителей. Все мои достатки – лишь пыль рядом с достатками василевсов ромейских.
– Чего же ты хочешь? – Патриарх воззрился на нее с неудовольствием. – Одежд и венцов?
– Для себя – ничего. Но для дела Божьего… Я хочу сказать василевсам: если я стану их дочерью духовной, когда свершится надо мной благое дело святого крещения, то и церковь моя, русская, будет дочерью церкви греческой. А добрый отец не отпустит дочь из дома без хорошего приданого, верной челяди, да и после иной раз поможет.
– Ты желаешь, чтобы василевс ромеев содержал церковь для росов?
– Василевс ромеев желает получить от меня воинов. Я желаю получить от него помощь в построении церкви. Прошу тебя, отец, помоги мне повидаться с василевсом так, чтобы мы могли побеседовать. С Божьей помощью, мы найдем способ договориться, чтобы моя церковь не пропала в убожестве, но и не слишком обременила собой Василию Ромеон.
– Что ты такое задумала?
– Я не смею, отец, говорить с тобой о торговле и пошлинах. Лишь василевс, во Христе самодержец, все нити земные и небесные в своих руках собирает. Он научит меня, как русам и души свои спасти, и с греками в мире вечном пребывать. Если же нет… Я – всего лишь женщина, – Эльга развела руками. – Мне одной не под силу удержать крепкий щит, чтобы злоба и корысть более Романию не тревожили. Вместе с Христовой церковью мы построим крепкие стены, что оградят ромеев от зла с севера. Но если василевс не сделает шага мне навстречу, то мне не управиться.
Патриарх помолчал. Он хорошо помнил нашествие росов пятнадцатилетней давности – под предводительством мужа этой женщины. Тогда разорению подверглись берега Понта до самой Пафлагонии. Ребенком он был свидетелем другого набега, когда русские дружины сюда приводил ее дядя с почти таким же именем – Эльг. Потом читал беседы патриарха Фотия, который почти сто лет назад наблюдал набег, разоривший предместья столицы и ближние острова. Чуть позже Василий август добился дружбы русских архонтов и даже склонил, говорят, к принятию христианства, но на этом и остановился. Положился в остальном на волю Божью. Бог же, видимо, хотел от ромеев подтверждения делом их желания умножать число христиан.
И вот пришла эта женщина, вдова разбойника, покончившего жизнь, как рассказывают, позорной разбойничьей смертью. Господь наставил ее искать спасения в вере. Но не спросит ли Господь, если они, христиане, и дальше сделают все тот же первый шаг и на этом опустят руки? Тот, кто уже дважды пытался возделать сад, держа лопату вниз черенком, хотя бы на третий раз должен понять свою ошибку и взяться за дело как следует.
– Хорошо, архонтисса, – наконец промолвил Полиевкт. – Я обращусь к василевсу с просьбой позволить тебе высказать ему все, что у тебя на сердце. Но помни, – он строго взглянул в смарагдовые глаза этой посланницы благой вести для далекой варварской страны, – Бог все помыслы наши видит и воздаст человеку по делам его.
* * *
По завершении двенадцати недель, когда гранатовые деревья покрылись плодами красными, как кровь, на праздник Рождества Богоматери было назначено крещение архонтиссы Эльги. Местом священнодействия избрали церковь Богоматери в Халкопратах, которую василевс ежегодно посещал в этот день. А назавтра Эльге предстоял долгожданный прием в Мега Палатионе – у земных владык этого царства, ее крестных родителей и восприемников от святой купели.
За несколько дней до этого в палатион Маманта явился асикрит логофета дрома, присланный сообщить: между приемом у августы и обедом архонтисса Эльга будет принята в собственных покоях Елены для частной беседы с богохранимым василевсом Константином и его августейшим семейством.
* * *
Рассвело, но над густым лесом висел туман, как бывает в месяц вересень. Через чащу по узкой, едва заметной тропинке от реки пробирался молодой мужчина с коробом за спиной. Медвежья накидка на его плечах повлажнела от росы. Лет за двадцать, с продолговатым лицом, острым носом и рыжей бородой, рослый, худощавый, с длинными конечностями, он по виду напоминал скорее оленя, чем медведя, однако накидка эта была ему так же привычна с самого детства, как и имя – Медвежко. Другого он никогда не знал.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
