Почему монстры кажутся нам страшными? Страшнее всего те, в которых мы верим; те, в реальности которых не сомневаемся. Конечно, можно сказать, что это всего лишь сказки. Но где-то в глубине души мы верим в них. Они пробуждают наши изначальные страхи, заставляют вспомнить наши детские кошмары. Софи Мэйсон приглашает нас в путешествие по миру подсознания, где находится больше чудовищ, чем мог бы вместить Тартар.
Софи Мэйсон Когда мне было около девяти лет, мне несколько раз снился один и тот же страшный сон. Он был довольно прост: единственное, что я видела, — лицо, которое сначала было маленьким и далеким, а потом становилось все больше и больше, пока не оказывалось прямо надо мной. Я не видела тела, только лицо. И это было лицо чудовища: очень бледное, с большими широко раскрытыми глазами, очень тусклыми, практически белыми; губы были тонкие и тоже бледные, а когда открывался рот, были видны длинные желтые зубы, концы которых покрывало что-то красное. Всклокоченные волосы, которые, казалось, двигались на незримом ветру, обвивали лицо так, как будто по ним пробегал электрический ток или как будто каждый волосок был живым и жутко извивался. Я всегда просыпалась в тот момент, когда рот широко открывался и издавал жуткий крик; и просыпалась тоже с отчаянным воплем.
Мама прибегала ко мне, но я так боялась этого сна, что ничего не решалась ей рассказать. И я думала, что если я ничего не буду говорить, то забуду об этом ужасном сне, и он оставит меня. И пока мама не уговорила меня рассказать ей этот сон, он приснился еще три раза. Наконец, заикаясь на каждом слове, я рассказала его, но после этого меня внезапно посетила ужасная мысль. А что если, описав это лицо маме, я выгнала его из своих снов и теперь оно воплотится в реальность? А может быть, теперь я его никогда не смогу забыть, потому что закрепила его словами и сделала почти вещественным? Я думала, мама скажет, чтобы я не боялась, что это был лишь кошмар, что все было не по-настоящему; думала, она не поймет, каково это — стоять во сне, замерев от страха, в то время как чудовище подходит все ближе и ближе, а ты не можешь ни двинуться, ни крикнуть, вообще ничего. Только проснуться, а потом лежать в постели и не сметь закрыть глаза, чтобы чудовище не появилось снова.
Вместо этого мама сказала мне:
— Это чудовище напомнило тебе что-нибудь?
— Что-нибудь настоящее? — прошептала я.
— Настоящее или вымышленное.
Я задумалась над этим. Я любила читать и слушать всякие истории и уже пробовала сочинять их самостоятельно. Я очень рано научилась читать и проводила много времени за книгой. Больше всего мне нравились сказки, легенды и мифы. Лицо чудовища могло принадлежать злой ведьме из сказки «Гензель и Гретель». Или чудовищу, которое убил король Артур. Но, подумав как следует, я поняла, что именно оно мне напоминало. За несколько месяцев до того мне подарили удивительную книгу под названием «Рассказы о греческих героях», написанную Роджером Ланселином Грином.
В книге рассказывалось о Геркулесе, Тесее, Ясоне, Персее и других героях, об их приключениях и о монстрах, с которыми они боролись. Мне очень нравилась эта книга, и я прочитала ее несколько раз. А особенно мне нравилась история Персея, наполненная волшебством и сказочной атмосферой: там говорилось о том, как было предсказано рождение Персея, как отец его матери Данаи запер ее в каменной башне и как Зевс пролился к ней золотым дождем, как мать и ребенок были выброшены в море на верную гибель и спасены рыбаком, как Персей вырос и возмужал, как ему были посланы волшебные дары богов и нимф, как он спас Андромеду от дракона и многое другое.
Я подумала и сказала маме:
— Я думаю, что голова была похожа на Медузу. — Медуза была самая страшная из всех сестер горгон, со змеями вместо волос и холодным взглядом, который на месте превращал в камень любого, кто смотрел ей в лицо. — Но в моем сне она была настоящая.
— Ну конечно, — сказала мама. — Она была настоящей и для Персея. Что же он сделал, чтобы победить ее?
— Он воспользовался щитом, гладким, как зеркало, который дала ему Афина, чтобы не смотреть ей в глаза и не превратиться в камень. Потом он отрубил ей голову, — быстро сказала я.
