Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив,будут от– даны под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будутсосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны.
В этой книге использовано несколько диалектов, а именно:негритянский диалект штата Миссури, самая резкая форма захолустного диалектаПайк-Каунти, а также четыре несколько смягченных разновидности этогопоследнего. Оттенки говора выбирались не наудачу и не наугад, а, напротив,очень тщательно, под надежным руководством, подкрепленным моим личнымзнакомством со всеми этими формами речи.
Я даю это объяснение потому, что без него многие читателипредположили бы, что все мои персонажи стараются в говоре подражать одиндругому и это им не удается.
Автор.
Глава 1
Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки подназванием «Приключения Тома Сойера», но это не беда. Эту книжку написал мистерМарк Твен и, в общем, не очень наврал. Кое-что он присочинил, но, в общем, нетак уж наврал. Это ничего, я еще не видел таких людей, чтобы совсем не врали,кроме тети Полли и вдовы, да разве еще Мэри. Про тетю Полли, – это Тому Сойеруона тетя, – про Мэри и про вдову Дуглас рассказывается в этой самой книжке, итам почти все правда, только кое-где приврано, – я уже про это говорил.
А кончается книжка вот чем: мы с Томом нашли деньги, зарытыеграбителями в пещере, и разбогатели. Получили мы по шесть тысяч долларов набрата – и все золотом. Такая была куча деньжищ – смотреть страшно! Ну, судьяТэтчер все это взял и положил в банк, и каждый божий день мы стали получать подоллару прибыли, и так круглый год, – не знаю, кто может такую уйму истратить.Вдова Дуглас усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать; только мнеу нее в доме жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками иприличиями, просто невозможно было терпеть. В конце концов я взял да и удрал,надел опять свои старые лохмотья, залез опять в ту же бочку из-под сахара исижу, радуюсь вольному житью. Однако Том Сойер меня отыскал и рассказал, чтонабирает шайку разбойников. Примет и меня тоже, если я вернусь к вдове и будувести себя хорошо. Ну, я и вернулся.
Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшейовечкой и всякими другими словами; но, разумеется, ничего обидного у нее на умене было. Опять она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел,и целый день ходил как связанный. И опять все пошло по-старому. К ужину вдовазвонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать – непременно приходивовремя. А сядешь за стол, никак нельзя сразу приниматься за еду: надоподождать, пока вдова не нагнет голову и не побормочет немножко над едой, а едабыла, в общем, не плохая; одно только плохо – что каждая вещь сварена сама посебе. То ли дело куча всяких огрызков и объедков! Бывало, перемешаешь иххорошенько, они пропитаются соком и проскакивают не в пример легче.
В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу иначала читать мне про Моисея в тростниках, а я просто разрывался от любопытства– до того хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, чтоэтот самый Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно, – плеватья хотел на покойников.
Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы.Но она не позволила: сказала, что это дурная привычка и очень неряшливая и мненадо от нее отучаться. Бывают же такие люди! Напустятся на что-нибудь, о чем ипонятия не имеют. Вот и вдова тоже: носится со своим Моисеем, когда он ей дажене родня, – да и вообще кому он нужен, если давнымдавно помер, сами понимаете,– а меня ругает за то, что мне нравится курить. А сама небось нюхает табак –это ничего, ейто можно.
Ее сестра, мисс Уотсон, порядком усохшая старая дева вочках, как раз в это время переехала к ней на житье и сразу же пристала ко мнес букварем. Целый час она ко мне придиралась, но в конце концов вдова велела ейоставить меня в покое. Да я бы дольше и не вытерпел. Потом целый час была скучищасмертная, и я все вертелся на стуле. А мисс Уотсон все приставала: «Не кладиноги на стул, Гекльберри! «, «Не скрипи так, Гекльберри, сиди смирно! «, «Незевай и не потягивайся, Гекльберри, веди себя как следует! «. Потом она сталапроповедовать насчет преисподней, а я возьми да и скажи, что хорошо бы тудапопасть. Она просто взбеленилась, а я ничего плохого не думал, лишь бы удратькуда-нибудь, до того мне у них надоело, а куда – все равно. Мисс Уотсонсказала, что это очень дурно с моей стороны, что она сама нипочем бы так несказала: она старается не грешить, чтобы попасть в рай. Но я не видел ничегохорошего в том, чтобы попасть туда же, куда она попадет, и решил, что истараться не буду. Но говорить я этого не стал – все равно никакого толку не будет,одни неприятности.
Тут она пустилась рассказывать про рай – и пошла и пошла.Будто бы делать там ничего не надо – знай прогуливайся целый день с арфой дараспевай, и так до скончания века. Мне что-то не очень понравилось. Но говоритья этого опять-таки не стал. Спросил только, как она думает, попадет ли туда ТомСойер? А она говорит: «Нет, ни под каким видом!» Я очень обрадовался, потомучто мне хотелось быть с ним вместе.
