– Не знал, что у тебя есть такие продвинутые подруги, – пробубнил Мак.
– Как же, аЛиля?
– Разве что Лиля… Кстати, с кем ты поедешь? С ней?
– М-м-м… я пока не думала. Хотела с тобой.
– Ты ведь знаешь, у меня не получится.
– Знаю. Но все равно хотела. Если не с тобой, то, конечно, придется брать подругу.
– Езжай с Лилей. Так мне будет спокойнее. Она, по крайней мере, будет отшивать от тебя мужиков.
Диана усмехнулась:
– А к ней самой ты меня совсем не ревнуешь?
– Мы уже обсуждали эту тему. Кстати, Джакобо Казанова придерживался того же мнения, что и я. Он писал: «Чувство одной женщины к другой не может быть серьезным. Это не страсть, а фантазия».
– Казанова был мужчиной и разделял все заблуждения мужчин. И что мне до этого хвастливого итальяшки? Я никак не могу привыкнуть к твоему равнодушию.
– Ну вот, начинается…
На этот раз Мак действительно переключился на чтение книги.
А Диана пошла на кухню. Достала сигареты, придвинула к себе большую синюю пепельницу в форме бочки. Она подарила эту пепельницу Маку на его день рожденья. Теперь он почти не курил, и Диана пользовалась пепельницей одна.
Мак замкнулся. Иногда с ним случалось такое. Он использовал для этого книги или музыку, хотя, не будь рядом Дианы, он, очевидно, просто сидел бы на стуле и смотрел в окно. Если бы в этом романе мы могли дать слово самому Максимусу, мы бы услышали, что ему нужно время на подзарядку. Что так он собирает камни, которые потом будет разбрасывать. Закрыться и молчать: заряжается аккумулятор.
Но в этом романе мы не дадим слова Максимусу. Он и так уже слишком много рассказал раньше. Пусть теперь помолчит. Накапливает энергию.
Вместо этого мы послушаем, что думает Диана.
Она хотела всего Мака, целиком. Все его время, все его внимание, все его слова и движения должны были принадлежать ей одной. И она не уставала от Мака. А он уставал от нее и периодически спешил отгородиться, побыть сам с собой.
«Просто я люблю его. А он меня не любит – так Диана подвела итоги своим размышлениям. – Почему Мак меня не любит? – следовало далее развитие удачной гипотезы. – Что во мне не так? Надо будет запомнить для очередного скандала. Вот и сейчас… Как легко он согласился на мой отъезд! Он и не собирался в отпуск вместе со мной. Ему и без меня хорошо. Это я скучаю, мучаюсь, а ему со мной плохо! Что ему не нравится? Это ведь здорово, когда кто-то тебя очень любит и рвется проводить все время только с тобой…»
Диана вспомнила Лилю.
Лиля хотела проводить все время с Дианой, Лиля хотела Диану всю, целиком. Все ее внимание, слова, поступки. Обижалась и ревновала ко всему: к другому человеку, к фильму, к книге, в цветам или звездному небу, если Ди слишком заглядывалась на звезды и забывала про Лилю.
Диана вздохнула.
Выходило, что быть настолько любимой не так уж и здорово.
Диана вернулась в комнату. Мак лежал на кровати с толстой книгой в руках.
Диана прилегла рядом, пристроила голову ему на плечо:
– Мак!
– Да, милая.
– Ты на меня не обижаешься? Я наговорила тебе всякого…
– Нет, на здоровье.
– Это потому, что я очень тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю.
– Тогда… почему все так сложно? Если два человека любят друг друга, почему им порой бывает трудно вместе?
– Ты действительно хочешь знать? – Мак отложил книгу на столик у кровати. – Есть древнегреческий миф об андрогинах. Боги рассекли их на две половины, мужскую и женскую, в наказание. Все знают эту историю в ее сентиментальной и романтической версии: две половинки с тех пор ищут друг друга по свету, потому что не могут быть счастливы поодиночке. Не могут – это верно. А вместе – могут? Мы забываем, что в изначальной версии мифа разделение на две половины – наказание. Боги наказали андрогинов, обрекли на вечное страдание.
Их разделили навечно, навсегда. И они не в силах жить друг без друга. Но не могут и воссоединиться! Не склеить, не сложить! Это разорвано, разбито навсегда! Люди страдают друг без друга и мучаются вместе, пазы не входят один в один, у каждого наросло что-то свое, лишнее! Есть еще один миф. О том, как боги соединили мужчину и женщину. Ничего хорошего не получилось. Гермафродит – существо, противное Богу и естеству.
– Почему? Что здесь не так? Это ведь прекрасно – вместе снова и навсегда?
– Не знаю, не знаю, это всего лишь миф. К тому же греческий. А я не особо силен в античной мифологии. Как-то я в блоге отправил в странствование за Золотым руном Одиссея вместо Тесея. Надо мною весь интернет смеялся. Я исправил, но осадок остался. Для меня что Тесей, что Одиссей… я лучше постараюсь объяснить на материале древнеиндийских верований. Тут я специалист.
– Ясон.
– Что Ясон? – не понял Мак.
– Предводителя аргонавтов звали Ясон. Тесей – это что-то про Ариадну.
– Ну вот! Опять исправлять, – Семипятницкий заметно огорчился.
– Не, забей. Так что там с индийскими гермафродитами?
– Их нет. Вроде бы. Не встречал. Зато есть близнецы. Сколько-нибудь отчетливых представлений об аде в самом древнем пласте индийской литературе, Ведах, не существует. Но есть мир предков. Царство мертвых. И царь мертвых, Яма. По-русски «яма» – большая дырка в земле, вход в подземный мир. Но на санскрите «яма» значит «близнец». Яма возглавляет сонм предков, с которыми он пирует на высшем небе. Яма – первый среди умерших, пионер смерти, он проложил этот путь для других, чем и заслужил свое высокое положение. Так вот, в Ведах есть история, которая произошла, видимо, до пионерской смерти царя мертвых.
– Смерть пионера? В советское время не было такой повести! – фыркнула Диана.
– Поскольку Яма – близнец, – не обращая внимания на ремарку, продолжил Мак, – у него была сестра-близнец, которую звали, соответственно, Ями. Это слово означает близнеца женского пола. Ями пыталась соблазнить своего брата. То есть вступить с ним в кровосмесительную связь. Заняться сексом с родным братом.
– Не смакуй. А то я подумаю, что ты извращенец.
– Я – нет. И Яма тоже. Он отказал сестре. На этом миф заканчивается. Мутная история, без деталей и комментариев. Понятно, что сюжет закреплял социальный запрет на инцест. Но почему такое случилось именно с Ямой, первым человеком, который умер? Одного запрета на инцест для объяснения недостаточно. Иначе это мог быть Индра, вообще кто угодно.
– Для меня что Индра, что Яма… как для тебя Тесей и Одиссей.
– Я думаю, то, что предложила Ями своему брату, не просто секс. Близнецы, женщина и мужчина, соединяются. Это сакральный акт воссоединения андрогина. И путь к бессмертию. Выходит, что так и жили люди до Ямы. Но Яма отверг бессмертие как нечто противоестественное. Предпочел смерть. В этом и был его подвиг. Он научил людей умирать.
