От проблесков света или от слов Павла, но демон стал беспокоиться и спешить:
– То, что вас ждет, это не смерть, нет, это как посвящение! Вас принимали в пионэры? Повязывали галстук? Представьте, будто вам снова повязывают галстук и прикалывают на грудь звезду. Это не смерть, это вступление в новый мир, в могущество, вечность! Правда, сначала будет очень больно…
Катаев увидел, как отражение поднимается из кресла. Кожаный плащ распахнулся, и оказалось, что демон совершенно наг под плащом. Катаев видел в зеркале грубый шов, стянувший анатомический разрез. Что-то темное выпирало вперед, а под ним между волосатых конечностей зияла жуткая хлюпающая расселина. На груди отражения чернели точки, зрение Катаева само сделало zoom-zoom-zoom, и он увидел в зеркале белесых червей, копошащихся в узких ранах. Пахнуло смрадом. Отражение сделало шаг к Катаеву. В левой руке демона оказалась длинная вилка.
А у Катаева не было ничего, совсем ничего, на чем он мог бы сконцентрировать свою решимость сопротивляться, даже спички!
Но… оставалось последнее оружие.
Павел понял: сейчас. Через мгновение будет уже поздно. Будет уже поздно, навсегда.
Правда.
Катаеву нужна была правда. Всего одна самая простая истина!
Сначала это казалось легко.
Но, пролистав с сумасшедшей скоростью несколько незыблемых утверждений, Павел понял: нет ничего сложнее.
Нет ничего сложнее, чем найти истину.
Самую простую! Легкую! Любую!
Где взять истину?!
Отражение сделало еще шаг.
Снег белый? Ха, только не это! Здесь, в городе, он серый от копоти. Зима холодна? Но не в Турции или Египте. Квадрат катетов равен квадрату гипотенузы? А как быть с неевклидовой геометрией?
Еще шаг.
Робкий первый луч прорезал клейкую атмосферу. Катаев впервые в жизни понял, в какую сторону света обращены окна его квартиры.
«Как вовремя!» – горько усмехнулся он в обреченном сердце своем.
И его озарило.
Отражение сделало последний шаг.
– Солнце встает на востоке, – сказал Катаев.
Труп замер в недоумении с вытянутой левой рукой, в которой было зажато оружие, едва не касаясь острием груди следователя.
Да, пусть это хитрость, уловка, даже тавтология: солнце встает на востоке, где же еще ему вставать?
Ведь восток – это сторона, где восходит, востекает солнце! Но это истина. Может, у нас и нет других истин, кроме тавтологий, когда мы называем разными словами одно и то же…
– Солнце встает на востоке, – повторил Катаев, – а мертвецы лежат в могилах.
Отражение дрогнуло. Вокруг него завертелся вихрь. Демон обратился в кошку, змею и какую-то черную птицу. Летели и опадали шерсть, кожа, перья и куски гниющего мяса. Зеркало со звоном разлетелось на куски.
Катаев закрыл глаза.
Он не хотел видеть, что будет дальше.
Когда Павел поднял веки, пустая комната была залита светом. Он подошел к окну и распахнул створки настежь. Запах нечистот и горелой серы смыло волной холодного свежего воздуха.
Над многоэтажными домами в безоблачном лазорево-розовом небе вставало белое солнце.
Ом тат сат.
На благо всем еще живущим.
