У Дианы оставался неиспользованным законный отпуск. Две календарные недели или, что то же самое, десять рабочих дней. Она решила отдохнуть по-настоящему, в тепле. Поймать за ускользающий змеиный хвост жаркое лето и заставить солнце поработать ее личным косметологом. Даже если придется уехать из Питера далеко-далеко. Собственно, уехать придется обязательно. За границу. Иначе не получится ни согреться, ни нормально отдохнуть. Диана рассказала о своих планах Маку. Он отреагировал саркастически:
– Хочешь отдохнуть? Так сильно устала? Собирала в скирды сено или сутками пропалывала грядки? Носила ведрами воду из колодца, стирала в реке белье?
– Мак, ты что… – Диана даже смутилась от такого необоснованного наезда.
– Прости, но меня бесит само это слово – «отдохнуть» – применительно к поездкам на курорты. Отдыхать – значит отдышаться запыхавшемуся, усталому человеку. Отдыхать человек может после тяжелого труда, как правило, физического, иногда умственного. В течение некоторого времени, необходимого для восстановления сил. Поспать, например. Или после тяжкой страды крестьяне могли пару-тройку месяцев относительно отдыхать, лежа на печи. Но это не про нас и не с нами. Мы не устаем настолько, чтобы нужно было «отдыхать». Мы утомляемся, но по-другому, утомляемся от безделья, от стрессов, от бессмысленности, от самого утомления. От чего мы собираемся «отдыхать»? Кстати, ты не замечала, что чаще всего и больше всего «отдыхают» как раз те, кто меньше всех работает или не работает вообще? А если они не работают, то какой тогда отдых? Развлечение, наслаждение – да. Но не отдых. Это словесное иезуитство – называть времяпровождение на курортах «отдыхом». В слове «отдых» содержится индульгенция безделья: дескать, это не просто праздность, а праздность заслуженная, обоснованная, необходимая, разумная, оправданная усталостью, короткий перерыв между одной и другой тяжелой страдой, муками, трудом! Тогда как это ложь, настоящая ложь, и праздность курортника суть просто праздность. И физически он утомляется на курорте гораздо больше, чем на работе, и организм надрывает сильнее то дайвинг, то глубокое погружение в алкоголь. Но человеку нужны, прямо потребны напряжения и впечатления, за этим он едет. Какой же это отдых? Нет…
– Короче, ты поедешь со мной?
– Как я поеду? Ты же знаешь, я невыездной. Мне даже загранпаспорт не выдадут.
Диана знала. Мак уже больше года был невыездной. На него наложили ограничение в выезде за рубеж, потому что Мак не вернул банку деньги, полученные еще до того, как Диана с ним познакомилась. Не очень большая вначале сумма обросла процентами и штрафами, теперь вернуть ее разом для Мака нереально. Диана была уверена, что выход, тем не менее, есть. Но Мак не собирался даже пошевелиться, чтобы решить эту проблему.
«Он никогда не решает проблемы, – думала Диана. – Предпочитает ждать, думая, что они рассосутся сами собой. Не решает вопрос с реструктуризацией долга, а потому не может выехать за границу. Не оформляет развод с женой, а потому не может жениться на девушке, с которой делит стол и ложе. Ругает свою работу, но ничего не делает для того, чтобы изменить свою жизнь. В этом весь Мак. Такие они, современные мужчины. Рассосется… Все у них рассосется потом, само собой».
Иногда Диана злилась и думала, что первой проблемой в жизни Мака, которая действительно может рассосаться, станет она сама.
– Ты не думаешь, что вопрос с твоим долгом надо рано или поздно закрыть?
– Я думаю, это знак свыше, – насупился Максимус. – Я не должен уезжать из своей бедной страны, не могу оставить ее. На таких, как я, она мистически держится, без нас расползется по швам. Моя родина не выпускает меня, чтобы, жив я или умру, но оставался здесь и видел с ней одни сны. Даже Содом и Гоморра могли спастись, если бы в них нашлось полвзвода праведников.
– О господи!..
– Хотя бы трое на город.
– Значит, все, что нужно было сделать Содому и Гоморре, это ужесточить эмиграционное законодательство и ни под каким предлогом не выпускать за границу людей, заподозренных в праведности? Почему же тогда рухнул СССР?
– Конечно, все можно свести к абсурду или к шутливой репризе.
– А ты серьезно? Мак, ну в чем твоя праведность? Ты куришь, пьешь, лопаешь мясо, никогда не постишься и вообще ни в чем себя не ограничиваешь, никому не молишься, не подаешь нищим, материшься, разглядываешь фото голых молоденьких девочек в интернете… Ты хоть очищай адресную строку после своих сессий! У тебя ни семьи нормальной, ни отречения от мира. Ты работаешь в офисе компании, которая торгует продуктами убийства рыб и животных. Объясни мне, грешной, в чем твоя особенная святость и праведность?
– Я бросаю курить.
– Ах, да. И это все?
– Да нет, просто, пока не забыл, напомнил. А то ты сразу скопом меня во всех грехах обвиняешь! И это все не главное. Ты ничего не понимаешь. Я ведь постоянно думаю. О стране, о народе. Болею. Страдаю. И это не случайно. Я потомок великих каганов, которые правили этими землями задолго до Рюриковичей и Романовых!
– Ага. Старая династическая байка.
– Не байка. Мой род восходит к хану Ашину.
– Хорошо хоть не к хану Чингису.
– С Чингисханом мы тоже родственники, но по боковой линии.
– Подумать только, с кем я живу! С принцем! Ты принц, Мак? А с королевой Англии у тебя нет родственной связи, хотя бы по боковой линии? – засмеялась Диана.
Мак остался серьезен:
– С королевой нет.
– Жаль. А то бы нас принимали в Букингемском дворце.
– Мой род древнее Виндзоров.
– Мак, все роды на земле одинаковой древности. Все произошли от обезьян.
– Ты говорила, что веришь в Бога. А оказывается, в Дарвина?
– Я верю Дарвину. Но и в Бога верю. Кто-то же создал обезьян и самого Дарвина!
– Я постоянно говорю с Ним.
– С Богом?
– Да… думаю, да.
– Ну, и как Он? Отвечает?..
– Не то чтобы отвечает… наверное, отвечает, но не явно, не словами. И не из горящего куста, а так… может, через события в моей жизни или даже сны.
– Значит, голос Бога ты не слышал?
– Нет, конечно.
– Ну, слава богу. Хотя бы не придется вызывать тебе «скорую».
– Ха-ха, очень смешно.
– Спасибо, я старалась.
Мак обиженно уткнулся в потрепанный фолиант, делая вид, что читает и не хочет продолжать разговор.
Диана не сдавалась:
– Если все-таки услышишь голос Бога или того, кого ты примешь за Него, учти, что когда говорит Бог, Его голос слышен сразу со всех сторон. Потому что Бог вездесущ. Если голос будет идти с одной стороны, значит, тебя обманывает сатана.
– Ты-то откуда знаешь?
– Читала наставления одного суфийского шейха. Подруга дала ссылку в интернете.
