– Это сделала горилла.
– Какая?
– Та, которая убила мистера Эддикса.
– Откуда вы знаете?
– Я совершенно уверена в этом, мистер Мейсон. Я достаточнодолго работала бок о бок с ними, чтобы узнать их привычки. Клетки запираютсяснаружи на задвижку, и едва горилла окажется на свободе, она сразу открываетостальные клетки.
– Хорошо, продолжайте, – попросил Мейсон.
– Я потеряла сознание, – сказала миссис Кэмптон. – Когда япришла в себя, рядом сидела маленькая ручная горилла, она всегда хорошо ко мнеотносилась. Она тихонько повизгивала, выражая свою симпатию, и лизала мне лицо.Я думаю, именно это и привело меня в чувство.
– Вы испугались?
– Не очень – я сразу узнала эту гориллу, как только открылаглаза.
– Что произошло потом?
– Я заговорила с ней, – сказала миссис Кэмптон, – и онастрашно обрадовалась, увидев, что со мной все в порядке. Она трепала меня пощеке, гладила по волосам и была просто счастлива.
– Продолжайте.
– Потом я встала, огляделась и увидела, что мистер Эддиксмертв. Я заметила, что у него из спины торчит нож. Тогда я подошла к телефону ипопробовала дозвониться до мистера Этны, но безуспешно. Я пыталась дозвонитьсядо вас, и тоже никак не могла. Я уже совсем отчаялась, когда мисс Стрит наконецответила мне.
– Почему вы не вызвали полицию?
– Потому что не знала, как поступить, мистер Мейсон. У меняне было уверенности. А вдруг вы прикажете мне уйти из этого дома и никомуникогда не признаваться, что я там вообще была? В общем, я совершенно непредставляла себе, что делать.
– Продолжайте, – попросил Мейсон.
– Я обещала встретить вас внизу, у двери, выходящей на улицуРоз. Я не отваживалась выйти в коридор, но потом, через некоторое время,решила, что ничего страшного не произойдет. Я тихонечко открыла дверь в коридори выглянула. Все было тихо, и я прокралась в вестибюль, а потом что-то меняударило. Последнее, что осталось у меня в памяти, – это яркая вспышка передглазами. Больше я ничего не помню до того самого момента, когда стала приходитьв себя на полу в комнате. Я увидела, что вы стоите лицом к лицу с гориллой, ипри виде ее я поняла, что с вами может случиться беда.
– Почему?
– Потому что это была одна из самых злобных горилл, она былапо-настоящему опасна. Никогда нельзя сказать наверняка, что ей взбредет вголову. По-моему, она выломала дверь, и полагаю, что именно этот ужасный тресквывел меня из беспамятства.
– Продолжайте, – сказал Мейсон.
– Все остальное вы знаете. Я поняла, что мы в страшнойопасности, и объяснила вам, что нужно делать.
– Это самая дурацкая и неправдоподобная история из всех, чтомне доводилось слышать когда-нибудь в жизни! – воскликнул Мейсон.
– Я сожалею, мистер Мейсон, но это правда.
– Вся правда?
– Вся правда, и я прошу вас о помощи.
Мейсон встал и принялся расхаживать из угла в угол. Черезкакое-то время он сказал:
– По-моему, один шанс из ста, что это может оказатьсяправдой. Но кто бы ни ударил вас по голове, он должен был после этого притащитьвас обратно в комнату. Когда я смотрю на вас, мне кажется, что вы рассказываетеочень убедительно. Но когда я отвожу глаза, то не могу поверить своим ушам.
– Мистер Мейсон, вы мне не верите?
– Нет.
Она рассердилась:
– Я рассказала вам все, что там произошло!
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Если принять во внимание всеобстоятельства, то, я полагаю, есть один шанс из восьми или десяти, что этаистория может оказаться правдой. Но кто всему этому поверит? Присяжныезаседатели не поверят, судья не поверит, газетчики не поверят. В полиции тем болеене должны поверить.
– Я не понимаю, почему кто-то должен сомневаться в моихсловах. В конце концов, мистер Эддикс специально для этого дрессировал своихгорилл. Он пытался загипнотизировать их, дать им сигнал к убийству и…
– Это полное безумие, – сказал Мейсон.
– Никакое это не безумие! – вспыхнула миссис Кэмптон. – Еслихотите знать мое мнение, то у мистера Эддикса в прошлом осталось нечто ужасное.По-моему, мистер Эддикс собирался доказать, что был кем-то загипнотизирован, ихотя постепенно гипнотическое воздействие исчезло, он так и не смогвосстановить память.
Мейсон прошелся по комнате и остановился у окна.
– Да, – задумчиво сказал он. – Если взглянуть на этот случайс точки зрения фактов, то очевидно, что… Но только представьте себе, что мы попытаемсяпостроить на этом защиту в суде, перед присяжными!
– Не беспокойтесь, вам не придется этим заниматься, –сказала миссис Кэмптон. – Полиция все выяснила с этой гориллой, потому что ониотпустили меня и извинились за задержание. Я не понимаю, почему вас такбеспокоит суд присяжных, мистер Мейсон. Я уверена, что никто меня ни в чем необвинит.
– Это-то как раз самое невероятное и безумное во всей этойистории, – заметил Мейсон. – Вы были одна в доме, где убит человек. Если бы выповедали им о случившемся и дали письменные показания, то они могли бы васотпустить, пока будет идти расследование. Но вы ведь ничего им не рассказывали,верно?
– Да, я ничего им не говорила.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Держите и дальше язык зазубами, пока я не найду способ проверить ваши слова. Пропади все пропадом,когда начинаешь оценивать это в свете известных фактов, все более или менеесходится, но история настолько сумасшедшая, что нечего даже надеяться, чтокто-нибудь в нее поверит.
– Никаких других объяснений у меня нет, мистер Мейсон. Вдоме не было никого, кроме мистера Эддикса, меня и горилл.
– Вот именно, – кивнул Мейсон. – И никто не мог помешатьрасчетливому человеку, знавшему, как именно мистер Эддикс дрессировал своихживотных, вонзить ему в спину нож, пока он спал, а потом уверять, что он убитгориллой.
– Но какой у меня может быть мотив для того, чтобы такпоступить?
– Вот это, – сказал Мейсон, – и ставит меня в тупик. Я немогу понять, какие мотивы заставили вас пойти туда, не переговорив с ДжеймсомЭтной или не позвонив мне.
– Я думала, что должна это сделать, но мистер Эддикс просилменя ничего никому не говорить.
Мейсон хотел было что-то добавить, но тут раздался властныйстук в дверь.
– Открывайте, Мейсон, – донесся голос сержанта Голкомба. –Это полиция.
