Книга Бенвенуто - Олег Насобин

Так вот. Вернемся теперь к Челлини, профессору Фриману и спецслужбам США.

Напомню, что 26 марта 2010 года я съездил в Нью-Йорк, чтобы поговорить о портрете со специалистом. То есть где-то через полторы недели после вышеописанных событий.

Профессор поздравил меня с открытиями и заинтересовался сотрудничеством со мной. Поскольку совместная работа сразу же налагала на него некую ответственность, а мне открывала дорогу в элитные искусствоведческие круги, он пожелал побольше узнать обо мне. Прежде всего его интересовало, насколько я чист, нет ли за мной каких-нибудь грязных дел или нежелательных связей. Поэтому он обратился за помощью к спецслужбам.

Как уже говорилось ранее, запрос о моей персоне от американцев к французам, очевидно, пришел по каким-то высоким каналам государственного взаимодействия. Французам, естественно, тоже захотелось выяснить: почему и американцы проявляют к этому с виду обычному коммерсантишке такой активный интерес, да еще на столь высоком уровне, с требованием «срочно»? Неужели французы, смотрящие в оба глаза, все-таки проворонили и что-то в нем просмотрели?

С этого момента контрразведка мобилизовала все силы и стала действовать всерьез, не считаясь с затратами. На их сленге это называется «досье сенсибль». Конечной целью в отношении меня была или вербовка, или арест, но спецслужбы интересовались прежде всего моими связями и некой мифической «тайной жизнью».

Первым делом эти «демоны» получили у прокуроров разрешение на прослушку и слежку, которое по французским законам имеет ограничение по сроку.

Проведя рекогносцировку, они увидели, что в моем окружении уже находятся несколько внедренных агентов и офицеров «конторы». Это оказалось им весьма кстати и упростило дело. Перед сексотами, так удачно оказавшимися в нужное время и в правильном месте, высокое начальство поставило новую разведывательную задачу.

В результате уже 29 марта 2010 года директор моей недавно открытой швейцарской компании вдруг повел себя очень странно. Без моего согласия, с особой дерзостью и демонстративно он снял крупную сумму денег наличными со счета компании и, присвоив ее, уехал в ЮАР.

Директором я назначил, по рекомендации Жан-Кристофа, некоего француза, проживающего в Швейцарии, по фамилии Невье.

Я, разумеется, ничего не знал об этой выходке своего управляющего.

Был ли Невье агентом ДСРИ? Действовал ли по приказу, с целью исполнения какого-то наскоро и впопыхах сшитого, простенького плана, который срочно возник у французских оборотней с целью спровоцировать меня на конфликт, самоуправство и выход из правового поля? Я не знаю. Могу лишь предполагать, что в компании, «плотно населенной» оборотнями, «неукушенных» индивидуумов встретить сложно.

Следует еще отметить, что «контора» всегда приветствует и даже стимулирует возникновение ссор. Так как в мутной воде им легче решать свои задачи.

Вы только подумайте, вдруг я бы наудачу, в соответствии со своим предполагаемым «мафиа рюс» менталитетом, взял да и послал киллеров по следу швейцарского нахала? Или даже просто начал угрожать бедняге? О, тогда «черти» просто, быстро и эффективно «взяли бы меня за задницу». И вскоре я послушно давал бы нужные признательные показания о своих «секретиках», сидя в «холодке» или на «пресс-хате», а не в своем офисе или за вечерней трапезой с красавицей Катрин.

Но я, вопреки ожиданиям оборотней, не напрягался. Не нервничал и не угрожал убийством наглому французу. Просто у меня было много других забот, и о том, что Невье сбежал с деньгами, я даже не ведал вплоть до 13 апреля 2010 года.

Очевидно, «контору» такое расслабленное сытое благодушие раздражало. Они ждали моей, желательно бурной, реакции.

Чтобы направить будущий гнев в нужное русло, они стали готовить почву: 7 апреля 2010 года (то есть всего через пару недель с момента моего визита в США и через десять дней после выходки Невье) Катрин вдруг позвонила мне и сказала, что уже не работает вместе с Жан-Кристофом Парисом и что она вообще-то всегда занималась и занимается «высокими финансами» (читай — очень крупными финансовыми спекуляциями), а Жан-Кристоф — всего лишь мелкий придурок и бесперспективен.

Катрин сообщила, что всегда готова помочь, если у меня возникнут сложности с Жан-Кристофом или проблемы в Швейцарии.

Она сказала, что так и заявила Жан-Кристофу: «Единственный клиент из твоих „орков“, с которым я хочу и буду иметь дело, — это Олег. Остальные меня не интересуют».

Более того, Катрин предупредила: «Я уверена, что проблемы в Швейцарии возникнут». И потому она порекомендовала «не стесняться, если что, а сразу звонить» ей.

Я, конечно, немного удивился.

И то, что она позвонила мне, было странным — мы ведь не друзья; и то, что она, работая в «высоких финансах», связалась с каким-то мелким куртье; и то, что называла его придурком, хотя конфликта между ними, по ее словам, не было. Да и какой конфликт? Жан-Кристоф просто боялся ее. Это же видно.

Но наиболее удивительным был новый всплеск интереса с ее стороны к моей невзрачной особе. Однако я поразмыслил и, как большинство мужиков, проходящих кризис возраста, списал все это на свой шарм. Наверно, я ей чем-то понравился — так я разрешил для себя эту загадку.

Между тем Катрин, как вы уже знаете, как в воду глядела. 13 апреля я наконец приехал в Женеву, чтобы переговорить с банком насчет кредита, и с удивлением выяснил, что мой директор смылся с деньгами.

Встреча в банке УБС в Женеве была назначена заранее, и Невье обязательно должен был на ней присутствовать. Когда подошло время встречи, моя ассистентка попробовала с ним связаться, но он не ответил. Я послал ему СМС, мейл, а также оставил голосовое сообщение. Не получив никакого ответа, решил встречу не отменять и поехал туда один.

В банке УБС меня то ли ждали, то ли нет. Принять приняли, но глаза прятали. Менеджер, потупившись, сказал, что никаких кредитов под залог французской недвижимости банк выдавать не собирается, да и счет компании открыт временно. Желательно его поскорее закрыть.

Тут, конечно, у меня возникло несколько вопросов к банку (и они остаются до сих пор), особенно к его клерку, проявляющему невиданную любовь, понимание и привязанность к французской агентуре.

Однако для простоты повествования я просто опущу тему участия швейцарских служащих в «конторских» игрищах. Тем более общеизвестно, что Женева — это центр мирового шпионажа.

13 апреля выдался погожий день. Банк расположен в центральной части города, и от его дверей прямо до роскошной набережной Женевского озера всего метров сто.