Минуты бежали. Сэм, положив локти на стол, опустив голову наскрещённые руки, сидел неподвижно, погружённый в свои думы. Когда он наконецподнял голову, Питер Блад при желтоватом свете лампы заметил, как побледнелоего блестевшее от пота лицо. «Как глубоко проник в душу Сэма влитый по каплеяд?» — думал пленник. Внезапно Сэм вытащил из-за пояса пистолет и обследовалзатравку. Питеру Бладу эти его действия показались довольно зловещими, иособенно потому, что Сэм не сунул пистолет обратно за пояс. Он продолжалвозиться с пистолетом; изжелта-серое лицо его было мрачно, губы твёрдо сжаты.
— Сэм, — негромко окликнул его капитан Блад. — Ну, что тынадумал?
— Я не дам этому ублюдку одурачить меня.
— А дальше что?
— А дальше там видно будет.
Питер Блад с трудом подавил в себе желание подстрекнутьэтого дубину ещё раз.
В полном молчании, нарушаемом лишь тиканьем часов ПитераБлада, лежавших на столе, время тянулось бесконечно. Наконец где-то далеко впереулке послышался звук шагов. Шаги приближались, звучали всё громче, дверьраспахнулась, и на пороге возник Каузак с большим чёрным бурдюком вина в руках.
Сэм уже вскочил на ноги, правую руку он держал за спиной.
— Куда это ты провалился? — проворчал он. — Почему такдолго?
Каузак был бледен и запыхался, словно бежал бегом. МозгПитера Блада, работавший в эти минуты с поразительной точностью, мгновенноотметил, что Каузак и не думал бежать. В чём же причина его состояния? Видимо,оно являлось следствием волнения или страха.
— Я торопился, — сказал француз, — да уж больно питьзахотелось. Задержался малость, чтобы прополоскать глотку. Вот твоё вино.
Он плюхнул бурдюк на стол.
И в то же мгновение Сэм почти в упор выстрелил ему прямо всердце.
Картина, которая предстала взору Питера Блада в клубахядовитого дыма, заставившего его закашляться, запечатлелась в его памяти на всюжизнь. Каузак лежал на полу ничком, тело его судорожно подёргивалось, а Сэм,перегнувшись через стол, смотрел на него, и на тощем лице его играла хищнаяусмешка.
— Я с тобой, французская скотина, не желаю попадать впросак,— дал он своё запоздалое объяснение, словно убитый мог ещё его слышать.
Затем он положил пистолет и потянулся к бурдюку. Запрокинувголову, он вылил изрядное количество вина в свою пересохшую глотку. Громкочмокнул, облизнул губы, опустил бурдюк на стол и скорчил гримасу, словнопочувствовав во рту горький привкус. Внезапно страшная догадка сверкнула в егомозгу, и в глазах отразился испуг. Он снова схватил бурдюк и понюхал вино,громко, точно собака, втягивая ноздрями воздух. Лицо его посерело, расширеннымиот ужаса глазами он уставился на Питера Блада и сдавленным голосом выкрикнулодно-единственное слово:
— Манзанилла!
Схватив бурдюк, он швырнул его в распростёртое на полумёртвое тело, изрыгая чудовищную брань.
А в следующее мгновение он уже скорчился от боли,схватившись руками за живот. Забыв о Бладе, обо всём, кроме сжигавшего еговнутренности огня, он собрал последние силы, бросился к двери и пинкомраспахнул её.
Это усилие, казалось, удесятерило его муки. Страшнаясудорога согнула его тело пополам, так что колени почти упёрлись в грудь, исыпавшаяся с его языка брань перешла в нечленораздельный, звериный вой. Наконецон рухнул на пол и лежал, обезумев от боли, извиваясь, как червяк.
Питер Блад угрюмо смотрел на него. Он был потрясён, но неозадачен. К этой загадке, собственно, не требовалось подбирать ключа —единственное членораздельное слово, произнесённое Сэмом, полностью проливало нанеё свет.
Едва ли ещё когда-нибудь возмездие столь своевременно ибыстро настигало двух преступных негодяев. Каузак подбавил в вино сок ядовитогояблока, раздобыть который ничего не стоило на Тортуге. Желая отделаться отсвоего компаньона, чтобы ударить по рукам с капитаном Бладом и забрать себевесь выкуп, он отравил сообщника в ту минуту, когда сам уже пал от его руки.
Острый ум капитана Блада выручил его и на этот раз из беды,однако в известной мере он должен был благодарить за избавление от смерти исвою счастливую звезду.
Корчившийся на полу человек мало-помалу затих. Теперь онлежал совершенно неподвижно на пороге распахнутой двери.
Капитан Блад, безуспешно пытавшийся порвать путы, чтобыоказать ему помощь, услышал стук в дверь, ведущую в альков; тут он вспомнил оженщине, бессознательно завлёкшей его в эту западню. Как видно, звук выстрела ивопли Сэма побудили её к действию.
— Постарайтесь выломать дверь! — крикнул ей капитан Блад. —Здесь теперь никого нет, кроме меня.
Жидкая дощатая дверь быстро поддалась, когда женщина налеглана неё плечом. Растрёпанная, с одичалым взором, она ворвалась в комнату и, взвизгнув,приросла к месту при виде представшей её глазам картины.
— Перестань визжать, голубушка! — резко прикрикнул на неёБлад, чтобы сразу привести её в чувство. — Тебе нечего их теперь страшиться.Они не больше могут причинить тебе вреда, чем эти табуретки. Мертвецы ещёникому не делали зла. Вон там валяется нож. Возьми и разрежь эти чёртовы ремни.
Через минуту он был уже на ногах и отряхивал свой помятыйплюмаж. Потом взял шпагу, пистолет, часы и табакерку. Золотые монеты он сгрёб водну небольшую кучку на столе и присоединил к ним булавку с драгоценным камнем.
— Буду рад, если это поможет тебе вернуться на родину, —сказал он женщине. — Ведь где-нибудь-то родина у тебя есть?
Женщина разрыдалась. Капитан Блад взял шляпу, поднялвалявшуюся на полу трость и, пожелав женщине доброй ночи, вышел из хибарки.
Десять минут спустя он столкнулся на молу с возбуждённойтолпой корсаров с горящими факелами в руках. Это была поисковая партия, которуюХагторп и Волверстон отрядили прочесать город. Единственный глаз Волверстонаяростно сверкнул при виде капитана Блада.
— Где ты околачиваешься, дьявол тебя раздери? — спросилВолверстон.
— Пытался выяснить, приносят ли счастье деньги, полученныеценой предательства, — отвечал капитан Блад.
Золото Санта-Марии
Флотилия корсаров — пять больших кораблей — мирно стояла наякоре у западного берега Дарьенского залива. В кабельтове от неёпрозрачно-голубые волны, пронизанные опаловым сиянием утренних лучей, чутьслышно набегали на серебристый полумесяц отлогого песчаного пляжа, за которымотвесной стеной высился лес, сочно-зелёный после только что выпавших дождей. Наопушке, среди пламенеющих рододендронов, подобно сторожевому форпосту джунглей,окаймлявших леса, темнели палатки и наспех сколоченные, крытые пальмовымилистьями бревенчатые хижины лагеря корсаров. Разбив здесь свой бивуак, матросыкапитана Блада производили кое-какую починку и запасались провиантом — мясомжирных черепах, которых на этом берегу было видимо-невидимо. Пёстрое пиратскоевоинство, насчитывавшее свыше восьмисот человек, шумело, как потревоженныйулей. Здесь преобладали англичане и французы, но встречались также голландцы ибыло даже несколько индейцев-метисов. Сюда стекались искатели счастья изЭспаньолы, лесорубы из Кампече, беглые матросы и беглые каторжники, рабы сплантаций и прочие изгои и отщепенцы как из Старого Света, так и из Нового,объявленные у себя на родине вне закона.
